Я любил смотреть на луну.
Я не спал совсем в полнолунье.
Мне казалось: я в ней тону…
Я доверился бледной лгунье.
И однажды в урочный час
Тело разом пронзили корчи:
Свет луны – он и тот погас,
Стала ночь настоящей ночью…
А потом – полями бродил,
Но – ни волком, ни человеком,
От тоски злой и боли выл –
Никакой не помог бы лекарь;
И когтями я землю рвал –
Шерсть покрыла меня лишь малость.
Не оставил дождь луж-зеркал:
Что с лицом – я не знаю, сталось.
Я совсем лишился ума,
Мне хотелось только кусаться.
Каждый знает: недуг – тюрьма,
Только мой – всех страшнее, братцы!
…Настоящим бы волком стать
Да придти своим в волчью стаю,
И седая волчица-мать
Приняла бы меня, лаская…
Только я не волк; лишь ползу,
Извиваясь на четвереньках,
Повинуясь древнему злу,
В ад спускаюсь вниз по ступенькам.
Знаю: здесь бессильны врачи
И боюсь в бесовском загуле
Человека загрызть в ночи
Больше, чем серебристой пули…
Хоронюсь теперь от людей –
Одичавший, пугливый, странный;
От своих клыков и когтей
На руках созерцая раны.
…Вот опять сижу у окна.
Не уснуть: хитрить бесполезно.
Скоро в небо выйдет луна,
И тогда…
Снова боль и бездна.
16 июня 2010