Ночная кухня, чашка чая,
Сижу, горбатая тоской…
И вспоминая, так скучаю:
«Эй, Юрка, поболтай со мной!»
А памяти моей бессилье
В начало осени ведёт.
И лошадиное, Бурвилье
Лицо нелепостью зовёт.
Горчично-жёлтые, в очёчках,
Худые щёки. Ксилофон
Зубов, стоящих ровной строчкой -
Улыбки-обаяшки фон.
А карий глаз несовместимость
В себе хранит: и смех, и грусть.
Чарующая некрасивость -
Её я помню наизусть.
Мы схожи в лености к занятьям,
В готовности смеясь, рыдать.
А лекционные проклятья -
Отличный способ поболтать.
Ни с кем такого наслажденья
В обычном трёпе ни о чём
Не получала. В сердце жженье,
Теперь я знаю: кто… почём…
* * *
В квартире - сумрачной, высокой -
Катушечный магнитофон.
Кричит непризнанный Высоцкий,
А рядом Юрка, впавший в «сон».
Прикованный на табуретке
(На два часа душевный пир),
В восторге ёрзает бареткой,
Ушедший в незнакомый мир.
Мой обаятельный согруппник.
Мой «закадыка»…Где ты? С кем?
В чьём мире ты весёлый спутник
Нетоптаных дорожных схем?
Ты знал диагноз. Сука-водка
Судьбу способна растворить.
Обожжена «палёнкой» глотка.
Всё – донышко. А где же жизнь?
О чём ты думал? Что ты понял?
Небытие… А жизнь закинь
В ковчег оранжевых ладоней,
Царапающих неба синь…