Дорога, разделяющая поле
на две неравных части, не судить
о том, где сердце, я здесь – плакать, чтобы
хоть так впитаться в сушь твоей груди.
Как долго можно дома быть бездомным,
когда скребётся веткой о стекло
непрожитая жизнь, та, для которой
родиться был благословлён?
Малыш,
малыш, пусть замок из песка разбит волной
реальности отчаянно солёной,
но это место –
святое.
И песок окрестный
посева ждёт – ступней твоих босых,
набросков будущих созвездий...
трава к земле мышиным ухом льнёт –
где ты, кто строил?
Вот лампочка зажглась ещё одной
могилы неизвестного солдата,
зажглась его же собственной рукой
в окне простой жилой многоэтажки.
А белый флаг где?
Белый потолок
не то чтоб бел, и к лучшему... Но странно –
нет сил лежать и на него смотреть.
Осталось, к животу прижав колени,
как плод в утробе, ждать, пока зерно и эго
перерастут своё.
И поле видимости станет полем зренья,
и шестикрылым – серый голубь, горизонт.
И там, в одном из обретённых измерений,
неиссякаемым грибным дождём
и насвистом чуть слышным опадает
на землю сакура.
А здесь – никто, турист –
проходит время, в пыль дрожащую
выплёвывая косточки вишен.