… И ты устанешь от стихов, Парижа, Питера, Москвы и
Морей, штормов и парусов, и от своей склонённой выи
Над белым в клеточку листом и вечной битвы с ветряками…
Мир, вдруг, окажется крестом. И ты к нему прибит гвоздями!
И ты впервые сверху вниз посмотришь на толпу и стражу.
Но не людей увидишь - крыс… и будут боль, тоска и жажда.
И ты не станешь их жалеть - тех, кто внизу, и тех, кто рядом
Распят и призывает смерть, как избавление от ада...
О, сколько здесь крысиных морд, ловящих каждый стон распятых,
Смакующих чужой позор, чужие муки и стигматы…
Как жадно ловят их глаза и ноздри вид и запах крови!
Скорей бы началась гроза, чтобы слезой не выдать боли!
Но, где же Бог? И где копье, что ниспошлет мне милость смерти?
Благословенно острие, умело бьющее под сердце!
Что медлишь ты, центурион! Ведь ты же опытный рубака!
Ну, вот, удар! Короткий стон… и тело, дёрнувшись, обмякло.
Душа моя рванулась ввысь с последним судорожным вздохом…
И грянул дождь… не стало крыс… шли молча люди вниз с Голгофы…
…Перо устало отложи… Ты думал - кровь? Увы, чернила!
И что ты делал, где ты был - душа мгновенно позабыла!
Осталось лишь перечитать и, может быть, подправить строфы.
… На фоне неба - три креста. Клубились тучи над Голгофой!
17 декабря 2002