(СТАСУ БАЗИЛЕВСКОМУ)
Звёзды падали, луна блистала,
Освещая сумеречный путь.
Путник шёл по просеке устало,
Выбирая, где бы отдохнуть.
У реки, не доходя оврага,
Скинул свой мешок, развёл костёр,
Вынул хлеб да сыр, с водою флягу,
Снял сапог: в походе ногу стёр.
Расстеливши плащ, прилёг на землю,
Палку бросив близко от костра.
Спать не спит, а так – лежит и дремлет:
Донимает ночью мошкара.
Вдруг нездешним светом засветился,
Отделясь от правого плеча –
Крылья за спиной, в руке свеча –
Ангел в тонком сне* ему явился.
Наделил он путника прозреньем,
И ему открылись в тот же миг
Жизнь его, длиною в сновиденье,
И судьбы его туманный лик.
Он увидел юные забавы,
Достиженья зрелости поры,
Снова пережил позор и славу,
В гору шёл и падал вниз с горы.
Путь то гладок, то бугры да кочки,
Вдоль событий – столбики годов,
И тянулись рядом две цепочки:
Собственных и ангельских следов.
Путник счастлив, что его хранитель
Был все годы справа у плеча,
Утешитель он и вдохновитель, –
Освещала путь его свеча.
Только вдруг заметил он с досадой,
Что терялась цепь одних следов
Там, где горе жгло и беды градом
Сыпались, и нужен был Покров.
Посмотрев на ангела в обиде,
Он его в измене упрекнул:
«Значит, ты бросал меня, хранитель,
Оставлял бессменный караул!»
Ангел помолчал и, улыбнувшись,
Тихо дал свой ангельский ответ:
«Милый мой, ты судишь обманувшись:
Не моих – твоих следов там нет.
Горе ли давило временами,
Иль лавиной надвигался крах,
Связь ни разу не рвалась меж нами, –
Нёс тебя тогда я на руках»…
Соловьи уже в ветвях гремели,
Зяблики свистели в унисон, –
Тихий голос заглушили трели,
И прервался чудный тонкий сон.
Путник не проснулся. Холодало.
Ангел, чтоб не мёрз он на заре,
Палкой угли шевелил в костре
И крылом накрыл, как покрывалом.
*чуткий сон, дрёма, во время которых могут происходить откровения свыше
16-18.02.13