Публикуется с согласия Профессора
I
Мой дядюшка красивых правил,
Пока хотел, умел, и мог.
Потом на этом крест поставил.
Его пример – другим урок.
Сначала он еще пытался
И с кем-то в скайпе миловался,
Иль переписывался вяло
С красоткой, ждущей мадригала,
Потом забил на это все
И стал цитировать Басё.
Теперь любовь ему – докука.
Он с горя занялся наукой,
А если хочется минет,
Он открывает интернет…
II
Профессор в плюшевом халате
Гулял по берегам Невы,
Где, может, бродите и вы
В полуперденчике на вате.
Туманам и ветрам открытый,
Полезен город одесситам,
Когда по пьянке белой ночью
Встречаются с Петром воочью.
Южанам, беглецам с Урала,
Евреям, и профессорам
Его бояться бы пристало,
Целуя ушки милых дам.
А одесситкам при луне
Полезен Петербург вдвойне.
III
Судьба профессора любила
За умный вид и легкий нрав.
Сперва мамзель к нему ходила,
С урока химии сбежав,
Затем мадам ее сменила.
Чтоб эту даму принимать,
Завел он крепкую кровать.
Графини… прачки… но склероз
Пустил сей поезд под откос.
Очнувшийся от сладких грез,
Он думал: не было иль было?
Погасло днЕвное светило,
Во тьме сокрылся паровоз
И всех девиц с собой увез.
IV
В иные дни, в былые годы
Ему записочки несут,
А дамочки любой породы
Его к себе под вечер ждут.
Пока он выбор совершает,
Они прическу поправляют,
Наряд нескромный выбирают,
В уме Монтеня освежают
И думают: ну вот, дошли!
Чины иль стать, что в нем нашли?
Снимают мысленно штаны.
Что в нем нашли? Стать иль чины?
И пьют шартрез, уставши ждать.
Что в нем нашли? Чины иль стать?
V
Не вылезая из постели,
Красоток он сортировал
И лишь по цвету различал.
Четыре? восемь? В самом деле -
Еще далек девятый вал.
Так думал он, а дни летели.
Он, жмурясь, повторял лениво:
Амелия весьма худа,
Но все же ангел, все же диво,
У ней и попка хоть куда.
А элегантнейшая Фрида
Лишь притворяется фригидной,
И та Нинон еще вполне
Способна поскакать на мне.
VI
Как славно мог он из спагетти
Готовить серьги для ушей!
А мысль, что могут быть и дети,
Ведь так легко прогнать взашей -
На то есть бабушкино средство.
Читатель, верно, знает сам
Об этом средстве с малолетства.
Рассказывать не надо вам.
Питал он слабость к рыжегривым
Они его смущали сон.
А идеал его – Годива,
О коей грезил Теннисон.
Профессор жаждал в тишине
Ей дать урок наедине.
VII
В ту ночь он засиделся в клубе
И, проигравшись в пух и прах,
Пошел в подштанниках и шубе
Проветриться на Островах.
Бредет он, на душе паршиво,
И слышит стук копыт: Годива
Одна на вороном верхом,
Мужским прикрыта сюртуком.
- Откуда вы? Какая встреча!
- Сюда я прямо с Черной речки.
Был бал у флигель-адъютанта.
Там общество играло в фанты,
И фант мне выпал: при луне
Кататься голой на коне.
VIII
Годива верила в приметы
Простонародной старины,
Что если дама не одета,
То и мужчины не должны.
И вот они вдвоем в постели
Лежат четвертую неделю.
Ноябрь. Пасмурное утро.
Пройдя по пунктам Камасутру,
Прекрасных ног не снявши с плеч,
Он силится ее развлечь
Беседой умною. Но тщетно -
Зевает дева незаметно,
В носу копая ноготком,
Пока он мелет языком.
IX
Однажды ехала Годива
Одна по Невской першпективе.
Бог скуки в бок ее толкал.
Амур счастливый ловит случай -
Навстречу молодой поручик
Кавалергардского полка.
Подкручивая ус кудрявый,
Он смотрит на нее лукаво,
Она же, глазки опустив…
- Вы этот знаете мотив.
Им сговориться много ль надо?
Достаточно скрещенья взглядов…
И той же ночью под луной
Давал уроки ей другой.
X
Профессор, от ее подруги
Узнав об этом, так вспылил,
Что в страхе разбежались слуги.
Но наш герой отходчив был.
Под вечер, сидя у окошка,
Упрятав ноги в теплый плед,
Вздыхал, поглаживая кошку,
О сумасбродствах прошлых лет.
Ну ладно - юные субретки,
Мелькают в полутьме кулис,
Сдаются в плен, не сняв балетки,
Не встретишь деву средь актрис…
Годива ж древний персонаж.
Кому же ж верить в век то наш!
XI
Разочарован в романтизме
И отдавая дань годам,
Познав объятья ревматизма,
Предпочитал почтенных дам.
Проходят дни, мелькают годы,
И эти славные заходы
Все реже стал он повторять
И научился ревновать
К столбу, к рубашке, к камеристке,
К сиденью в парке, к зубочистке,
К флакону от одеколона,
К трамваю, к тени за колонной,
К подушке, к зимнему пальто,
И только к мужу - ни за что.
XII
Ах, для чего такие нервы, -
Он часто думал, загрустив.
Все эти ветреные стервы
Хотят на бабки развести.
Гораздо лучше у камина,
Разбавив виски вполовину,
Предаться в мирной тишине
Воспоминаньям о войне
С врагом опасным и прелестным,
Сулящим рай, но редко честным...
Тянулись дни его лениво,
Ушел профессор на покой,
И только рыжую Годиву
Он с легкой вспоминал тоской.