Привычно жёстко постелили.
Вновь руки вымоет Пилат…
Дымок развеется кадильный
И тяжко выдохнет собрат.
Чеканя шаг, идут эпохи
Во славу пламенных идей,
Их состраданье будто крохи
Склевал проныра-воробей.
Несутся крики из палаты –
"Ату его!" - охотный ряд...
На тихой совести заплаты
Червонным золотом блестят.
Почин опять тридцатикратный,
Открыт серебряников счёт –
Дела известные проплатны…
Водичка красная течёт.
Берггольц, Ахматова и Бродский,
Набоков, Бунин, Мандельштам,
Шаламов, Гумилёв, Домбровский,
Высоцкий – тоже мог быть там.
И список тот, отнюдь, не пОлон
Его восполнить вновь хотят.
За незабытым Рубиконом
Не погонял Макар телят.
Добром намеренно стелится
Дорога, выстланная в ад.
Всё те же преданные лица
Привычной яростью горят.
Искариот меняет стили.
Страшит осину не пила.
Не раз мы это проходили –
"Водичка чистая... Пилат."