Сибирский тракт – Великий тракт!
Соединил Сибирь с Москвой!
И много видел старый тракт,
Исхоженный людскою ногой:
Клубилась пыль из-под копыт,
Когда здесь тройки проезжали;
Кареты мчались с горы –
Рессоры жалобно визжали.
Раскинулись по тракту села,
В окошках огоньки горят.
И вдоль дороги-то березы,
Как стражи верные стоят.
Бежит дорога, лентой вьется,
Листвой березы шелестят.
Кривые старые березы
О тракте многое хранят.
Там в глубине у сердцевины
Немало сказов собрано
Про лентой вьющейся дорогу,
Про это старое село.
Один из сказов вам сейчас
Поведаю, друзья, для вас.
Играл листвой веселый май,
Белели яблони в садах,
Сирень пьянила ароматом,
И одуванчик цвел в лугах.
Клонился к вечеру уж день,
Пастух домой гнал свое стадо.
Отбросили деревья тень,
Купаяся в лучах заката.
Дремал пылающий закат,
Ложилось солнце за горою,
Ему пора уж было спать,
Оно хотело бы покою.
Нарушило вдруг тишину
Лихое цоканье копыта –
Стремительно с горы неслись
Двенадцать экипажей лихо.
И через реку по мосту,
В Бисерских водах отражаясь,
Прямком к стоялому двору
Лихие экипажи мчались.
Был взбудоражен весь народ:
Такого чуда не видали,
И к постоялому двору
Деревней всею побежали.
Здесь были дети, мужики,
Старухи с бабами поспели,
Такой диковины они
Ни разу в жизни не глядели.
Молва бежала средь толпы:
- Мол, к нам пожаловал сам царь!
Другие:
- Зря не говори,
Приехало царя дитя!
- Он что ж совсем еще дитя
Или подрос уже слегка?
Тут ойкнула одна старуха:
- Куды ж поехал без отца?!
Собралось у ворот немало
Кто любопытничать хотел.
На тех, кто вышел из карет,
Во все глаза народ глядел.
- Да где же сам наш государь?
- Да тот, что вон стоит с усами!
- Ведь это просто генерал!
Гляди получше ты очами!
- Чего собрались? Расходитесь! –
Вдруг закричал на них смотритель,
- Чего толпою собрались?
Вам что здесь церкови обитель?!
Народ обиженно вздохнул,
Всем расходиться не хотелось.
Вдруг молодой вперед шагнул.
Толпа им просто загляделась.
Красив и статен был юнец,
И выправка в нем боевая.
Он помолчал, и на конец –
Толпа глядела не мигая –
Сказал такие вот слова.
И голос лился, как ручей,
Глядели добрые глаза.
Народ уж ждал его речей.
- Приветствую вас, мой народ!
Я рад, что вас всех здесь я встретил!
Мой путь, скажу вам, был далек,
Я много верст уже проехал.
Красив и мощен ваш Урал –
Опорный край он все державы!
Не зря мой дед сюда послал
Народ, чтобы руду здесь добывали.
Чугун помог нам одолеть
Врагов, напавших на Россию,
Из стали сделан был клинок.
И мы врагов всех победили!
И тут старуха:
- Ой, сынок,
Да ты, поди, устал с дороги?
Возьми, отведай пирогов,
Чтобы носили тебя ноги.
- Ты что же, старая, несешь? –
Тут зашипел смотритель злобно,
- Сам царский сын перед тобою,
Перед царем ведь неудобно!
А цесаревич сам шагнул,
Толпа совсем тут оробела,
Старухе руки протянул,
Знать будет бабке-то за дело:
- Твоих, бабуля, пирогов
Отведаю с большой охотой.
Пекла, наверно для меня
Ты с материнской их заботой?
- Я для тебя, голубчик наш,
Их только вынула с печи.
Поешь, защитничек ты наш,
Поешь, покуда горячи!
И из толпы с поклоном стали
Юнцу подарки подавать:
Кто молоко принес, сметану…
Столы уж впору накрывать.
И царские тут генералы,
Пример с царевича беря,
Подарки у народа брали,
За все спасибо говоря.
Народ доволен: «Вот смотри
Какой у нас-то государь!
Что молодой ты не гляди,
Хороший будет видно царь!»
Толпа совсем уж расшумелась:
Веселье, шутки понеслись.
А цесаревич со всей свитой
На ужин было собрались.
Уж в постоялый двор шагнули,
И вдруг заплакало дитя.
Все разом дружно повернулись,
Толпа раздалась нехотя.
И перед царскими очами
Стояла женщина одна,
Мальца прижав к груди руками,
Мать молодая гнев ждала.
- Чего кричит твоя малютка? –
Царевич сам к ней подошел.
Малец умолк, прижавшись к маме,
И на царевича глядел.
- Чего глядишь так, лупоглазый,
Ручонками мать теребя?
Что раскричался, синеглазый?
Как величают-то тебя?
- Его назвали Александром,
В честь сына батюшки-царя!
- Так значит, ты мой будешь тезка?
Вот это радость для меня!
Возьми подарок для ребенка –
Пять серебряных рублей.
Купи мальчонке одежонку,
Да спать иди ложи скорей!
- Ну, все! Пора вам расходиться –
Устал царевич-то и наш,
Ему пора уж спать ложиться,
Ждет завтра рано экипаж!
И вы давайте по домам
Ступайте с Богом! Расходитесь! –
Так взбудораженной толпе,
Повеселев, кричал смотритель.
Все разбрелись по домам.
И солнце село за горою.
Но было все таки светло
Весенней теплою порою.
Ведь на дворе конец был мая,
Стояло лето у ворот,
А ночи летнего Урала
Довольно коротки. И вот
Поет уж соловей в лесу,
Всю ночь проказник напивает.
Сбивая раннюю росу,
Рыбачить паренек шагает.
И подойдя туда, где ныне
Народ царевича встречал,
Чубатый рыженький парнишка
В пальто мужчину увидал.
Сидел он скромно на крыльце
Того стоялого двора,
Держал бумагу пред собою
И рисовал по средь листа.
- Чего ты, дяденька, малюешь? –
Парнишка робко подошел.
- Я ваши, друг, места рисую.
А ты, скажи, куда пошел?
- Да вот маленько порыбачу
Мамане щук на пироги.
А ты из царских будешь значит.
Так разве выглядят цари?
В ответ мужчина улыбнулся:
- Да я не царской ведь крови.
На государственной я службе.
Ты лучше вот что мне скажи:
Как называется река,
Что по мосту пересекли?
- А эта? Так Бисертью кличут!
У нас тут рядом две реки.
Еще есть там, где старый ельник,
По праву сторону гляди.
Тюшем ее мы называем.
Какие там есть головли!
Пойдешь так с вечера рыбачить,
Домой-то ведь не донести!
Ну, а маманя-то как рада –
Все говорит: «Кормилец наш!»
Когда же холодно бывает,
Залажу спать я в свой шалаш.
Шалаш-то у меня отменный,
Его дождем не прошибешь!
Ты, дяденька, когда закончишь,
Со мной рыбачить-то пойдешь?
- Я с радостью, но завтра ехать
Нам надо с раннего утра,
Как только солнышко пригреет,
В путь отправляться вновь пора.
- А ты чего с царем-то ездишь?
Какое дело у тебя?
- Я воспитатель – знать смотритель.
- Так значит нянька у царя?
- Да нет. Скорее, я учитель,
Науку я преподаю.
К царевичу царем приставлен,
За воспитанием слежу.
- Ого! Так, дядька, ты ученый? –
Глаза парнишка округлил.
- Да есть, маленечко, чуток, -
Мужчина видно пошутил.
- А я вот грамоты не знаю, -
Вздохнул печально паренек.
- Тебя, малец, как величают?
- Зовет маманя Василек!
Андрей, мой тятька, в прошлом годе
На речке пьяненький утоп.
Теперь маманя одна тянет,
Полным полно у ней забот.
Парнишка помолчал немного,
Смахнул упрямую слезу
И ниже плеч он опустил
Печально голову свою.
Теперь они сидели молча,
И каждый думал о своем,
Две одинокие души.
- А может, дядька, все ж пойдем?
- Я не могу. Ты извини, -
Сказал задумчиво мужчина,
- Ты мне, Василий, вот скажи:
Тебя влечет к себе наука?
- Да есть маленько. Мать моя
Меня лупила тут недавно:
Я нынче у смотрителя
Украл бумажечку случайно.
Хотел я, дядька, страсть узнать
Какие буквы там малюют.
Да не успел. Узнал тот гад,
Теперь работою мордуют.
Но я хотел лишь посмотреть,
Ну а потом назад покласть!
Теперь наука будет впредь –
Не стоит больше мне мечтать!
Моя судьба – быть мужиком!
Работать в поле и лесу,
Рубить деревья топором,
Сбивая колкую хвою!
- Послушай, Вася, если я
Определю тебя учиться?
- Ты, дядька, так не говори,
Мне надо с сестрами водиться!
Кто будет мамке помогать?
Косить ведь надо будет сено,
Потом картошку убирать.
Ты знаешь, сколько будет дела?
А ты про грамоту ведешь
Такие речи непростые.
Мне мать сказала-то потом:
«Все это глупости пустые!»
- Пойдем-ка к матери твоей,
Я объясню ей все как надо.
И вот шагают по тропе
К избе Василий с дядькой дружно.
- Маманя, гостя я привел! –
Влетел парнишка в дверь стрелою,
- Давай скорее выходи,
Он хочет говорить с тобою!
И на крыльцо явилась мать,
Платочек наспех повязала.
Какая-то была в ней стать,
Еще бабенка молодая.
- Я к Вам пришел, чтобы сказать,
Хочу Василия отправить
Учиться прямо в Петербург
И жить там у себя оставить.
Да Вы не бойтесь, все устрою,
Нужды не будет парень знать,
За то, как выучиться, будет
Сестренкам помогать.
Меня зовут Василий Андреевич
Жуковский. Я, к вашей милости, поэт.
Служу при царском я дворе,
Нужды в деньгах, скажу, Вам нет.
Мать зарыдала тут в передник,
Присела сразу на крыльцо:
- Я не отдам его чужому!
Ему нужно ли то письмо?
Пускай живет как все другие!
К чему науку-то учить?
Я не отдам туда мальца,
Не надо даже и просить!
Василий к ней присел, прижался,
Ему безумно жалко мать:
- Я не поеду! Здесь останусь! –
Ее он начал утишать.
Они зашли в избу, обнявшись,
И дверь закрыли за собой.
Жуковский постоял немного,
Пошел обратною тропой.
Смотрел малец в окно упрямо,
Как шел Жуковский не спеша,
И понял он, что навсегда
Уходит с ним его мечта!
На утро экипажи мчались,
Летела пыль из-под копыт.
Деревня тихо просыпаясь,
Вела привычный жизни быт.
Такое вот у нас случилось
Давно, еще тогда в Бисерске,
А ныне это Афанасьевск.
Хотите, верьте иль не верьте!
Все изменилось, все ушло.
С тех пор прошло столетия два.
От постоялого двора
Уж не осталось и следа.
И только тракт бежит упрямо,
Как много-много лет назад.
Еще он может нам немало
О наших предках рассказать!