Если явится завтра за мною гонец, истеричная дама с лицом прокажённой,
и растянет в ухмылке бескровные губы, на запястье холодные пальцы сомкнув,
скажет «Стоп!», как и тем миллиардам сердец, капнув болью разлуки на нерв обнажённый,
не надеясь на райские медные трубы, безысходность финала достойно приму.
Наша жизнь – капиталовложение смерти, кратковременный вклад под большие проценты,
мелочь дней мы швыряем под ноги карьеры и свои дивиденды стрижёт суета.
Я не жду от неё подношений в конверте, и плачу аккуратно за счастья моменты,
но из всех вариантов предложенной веры, я ошибочно выбрал ученье Христа.
Это круто – воскреснуть таким, как ты есть, и играть в новой пьесе знакомые роли,
и губами к запястью Христа прикоснуться, и врагов, подражая мессии, простить.
Но, пока в лексиконе живёт слово «месть» и душа протаврована клеймами боли,
зреет жажда озлобленным волком вернуться и заставить иуд по счетам заплатить.
И по пашне, по степи, по лесу, по полю… еле видному следу, приметам, на запах….
по компасу светил, взяв в попутчицы Память, положась на Судьбу, смутной тенью скользить…
быть ведомым озлобленным призраком боли, с чувством тяжести в сбитых, измученных лапах,
одному или слившись с дыханием стаи, тех, кто жить не достоин настигать и казнить.
Дай – то бог в кабанов воплотиться иудам, в бесноватых собак с хриплой нотою в лае,
в беспощадных стрелков, одержимых убийством… Даже, бог с ним, воскреснуть в подобье волков…
Дай – то бог… в этой жизни они неподсудны, судьбы стран и народов ногой попирая…
Дай им бог из Ручья Воздаянья напиться и затихнуть в смертельном капкане клыков…
Пусть затянет зрачки поволокою страха…. пусть артерия вскроется крови рекою…
пусть в предсмертной агонии связки порвутся и извергнет из памяти лаву смертей…
Я хотел бы иудам стать дыбою, плахой… и за судьбы, что смяты их властной рукою
отплатить… только, лично… Пусть воем зайдутся за убитых безвинно, за слёзы детей…
Отплатить… только, лично… Пусть кровью зальются за убитых безвинно, за слёзы детей…