я взрываюсь, как стебель, пустой и полый
открываюсь, шипя, точно банка колы
будто в тело с набегом пришли монголы
лишь сухую землю в крови оставив
лишь сухую до хрипа песню вложив в гортань
выйди в свежую, как глоток из ладоней, рань
шелковистость горячей кожи и копоть пота
перестань говорить о том, что потом, как рвота
после пьянки, остаётся на волосах
заблудись в лесах
говори о важном
если хочешь обещаний – то перестань,
выйди в свежую синь и стынь
и вдохни. и встань.
будут Сена, Нева, Исеть
не спеши взрослеть
будут горы слов и вершины гор
да, бессмысленен каждый спор,
споры этим, собственно, и ценны
детка, ты не знаешь своей цены,
может, ты, как моря, бесценна
будут, верь мне, детка, Нева и Сена.
а пока Исеть, середина мая, уже теплынь,
и цветёт черемуха в каждом парке,
и болтаются копии Тони Старка
на рюкзаках
остаются вмятинки на руках
потому что нельзя стонать
раньше у окошка была кровать – мы разобрали и выкинули кровать,
чтобы нечему было напоминать
на матрасе удобней спать
и не только спать
и меняются буквы в листах печатных,
стоит мне об этом заговорить
ветер любит сигареты твои курить
люди просят мелочи на бухло
лбом в холодное автобусное стекло
чтобы пробрало
если нет войны в Китае – иди и спи
и у встречных женщин глаза богинь
и записки в книгах Бродского, как латынь
сигарету с балкона кинь
и войди, как летучая рыба над морем, в синь.