В Новороссе есть один существенный плюс: я тебя тут не встречу. Даже на мгновение, даже случайно. Я больше нигде в мире тебя не встречу. Никогда. Представляешь, я больше никогда тебя не увижу? От этой мысли мне даже захотелось тебе позвонить. Даже после всего. В наших сотовых есть эти номера, которые стереть не хватит решимости, и мы храним их на случай «икс», когда все уже станет неважным – вдруг наш самолет будет падать…или что-то вроде того. Но я не позвонила. Сдержалась. Не из гордости, а потому, что в этом больше НЕТ СМЫСЛА. Я лучше напишу стих. Ещё один. Хоть ты их не читаешь, я пишу, как будто их читаешь только ты. Как будто они только для тебя.
Как тебе там живется, в твоем 61-ом?
Нам так мало друг о друге теперь известно.
И не важно, кто мне говорит о любви ночами,
И кому по пятницам в караоке я пою песни.
Кто-то другой стал со временем мне дороже,
Да и ты кого-то другого зовешь любимой,
И тебе приходится искать на меня похожих,
Чтоб история стала в чем-то, но повторимой.
Но ты сам предпочел смотреть на другой профиль,
Да и мне всегда нравились похожие на Кобейна.
И кому-то из них я утром приношу кофе,
А вечерами доливаю в бокал портвейна.
И все начинается так, как это было с нами,
Сердце так же стучит от номера на дисплее…
Только машина теперь с московскими номерами,
И любить мы уже не учимся, а умеем.
Но когда-нибудь (я надеюсь, как можно позже),
Все станет неважным, и ты позвонишь из рая,
Чтобы сказать, что ты меня помнишь тоже,
И услышать, что я все ещё по тебе скучаю.