Парикмахер шерман

 
А парикмахер Шерман точит бритву,
Как будто бы творит свою молитву
На потайном еврейском языке.
Клинок смеётся у него в руке.
Он водит золингеновскую сталь
Вдоль по ремню. А сам все смотрит в даль
И бьет в чеплашке кипенную пену.
О, есть, где разгуляться «Золингену». ;
Вот Шерман взял клинок, вот он повел рукой:
Щетина папина как бы сама собой,
Была и вдруг – представь себе – пропала…
О! Славься, славься дивный Золинген!
Ты с боя взят, ты был захвачен в плен
В разбитой лавочке у старого вокзала
И привезён, как боевой трофей.
И вот теперь владелец твой – еврей,
И вот славянские он папе бреет щёки.
Война закончена в назначенные сроки.
А в дальнем городке у старого вокзала
Немецкий лавочник, припавши на костыль,
С прилавка смахивает пыль.
А пол давным-давно отмыт от кала,
Что здесь оставил гордый внук славян
Не потому, что дик  он был и пьян,
А потому, что бил из пулемёта,
А тут – приспичило. Кому, скажи, охота
Под пули лезть культуры только для…
Бритьё закончено. – с вас ровно три рубля.
А напоследок – облачко «Тройного».

И парикмахер Шерман точит бритву снова.
Он водит золингеновскую сталь
Вдоль по ремню. А сам все смотрит в даль.
А там – под Минском лес. А в том лесочке – ров.
А там во рву и плоть его, и кровь.

2001