«Не бабье лето – мужиковская весна.
Есть зимний дуб. Он зацветает позже…»
А. Вознесенский.
Вечер опять полыхает безумно,
стонет диван под напором двух тел.
Полный отпад… но грызёт мысль паскудно:
«ей восемнадцать! Ты что, ошалел?
Девочка, милая, нужно расстаться –
в душу ворвутся салютом цветы:
радость любви, юность светлого счастья,
сердце заполнят иные мечты!»
мне сорок три и года бессердечно
станут гасить яркость прожитых дней;
наша любовь… всё на свете не вечно –
полуотец, полудед для детей!»
Тихо уехал в столицу чужую,
после работы с собакой гулял,
были и женщины… сердце пустует,
секс для разрядки – не мой идеал!
вечер, балкон, в небе тихие звёзды,
я в их мерцанье подолгу смотрю,
стол, венский стул, взгляд собаки тревожный,
рюмка, лимон… дань плачу коньяку…
ночи тоскливы, рассветы туманны,
память убить бы, коньяк не берёт…
Господи, что это? нашим сигналом,
душу взорвав, распахнуть дверь зовёт?
Столик отбросив, помчался в прихожку,
как исхудала, глаза в пол-лица,
руки – ледышки, я грею ладошки,
губы бессвязно бросают слова:
«Как же ты мог? Что со мною ты сделал?
сволочь, ты сам за обоих решил!
Как я мечтала с презреньем и гневом,
высказать всё! А нашла … и нет сил…»
Вспыхнули звёзды сияющим светом,
прямо в окошко смеётся Луна,
я на коленях, вселенским обетом,
пледом укрыв, всё шепчу ей слова…