«Поэтическое слово непрерывно оценивает все, к чему прикасается, — это слово с проявленной ценностью», - писала Лидия Гинзбург в книге «О лирике» .
В поэтической речи челябинского автора – А. Г. Терпуговой, чьё творчество стало темой данной статьи, обращает на себя внимание контраст между вла-дением возвышенной лексикой – свидетельством тяготения к русской классике – и разговорностью, которая вызывает впечатление непреодолённого просторечия. По мере погружения в художественный мир, этот контраст воспринимается всё более органичным единством. В конце концов, он предстаёт в качестве маркера судьбы лирического героя и контекста, в котором судьба складывалась.
В стихотворениях А. Терпуговой часто встречается пейзаж, данный развёрнуто или сжато. Люди в нём присутствуют зримо или предположительно, нередки обращения (к читателю или некоему собеседнику). Человек, от имени которого выстраивается лирический монолог, воспринимается чувствующим себя связанным со многими другими людьми, даже в уединении. Состоянию лирического героя А. Терпуговой очень свойственна эмпатия. Это человек большого города, по-современному отдельный среди других, но не отстра-нённый. Уплотнённо эти качества переданы в стихотворении «Картинка с натуры»:
Безветрие. Размытый серый день.
Прохожих нет. На стёртых тротуарах
Ошмётки листьев и пакетов старых.
От тонких веток – призрачная тень.
Остановилась. Прямо предо мной
Тонюсенькое деревце – гравюра,
Чеканная. Какой-то дядька хмурый
Любуется, качая головой.
На мусорной площадке – два бомжа.
А рядом стеклотару собирает
Девчоночка, невзрачная, худая,
На бомжей озирается дрожа.
Пока в мешочек прячет свой «улов»,
Я из кармана достаю монетки.
Увы, не дрогнут тоненькие ветки.
Прохожие не повернут голов…
Пятистопный ямб с опоясывающей рифмой в катренах, короткие предложения в повествовательном тексте, изобразительность придают стилистике автора свойства, которые могли бы показаться всего лишь подражанием классике и текущей реальности. Однако степень типизации и сопереживания дают основания заметить народность и фольклоризм. Об индивидуальной зор-кости говорит метафора «прячет свой «улов» про сбор ребёнком стеклотары с неподметённого тротуара.
В стихотворениях этого автора сугубо городские подробности: «Зелёный глаз верзилы-светофора», «несётся разрисованный трамвай», нередко дополняются сообщениями типа «а в парке тимофеевка растёт». На городских клумбах взгляд автора отмечает неприхотливые растения: «календула цветёт» и «золотые шары» - характерные детали скорее скромных палисадников городского предместья, чем центральной части полуторамиллионной столицы Южного Урала (по ряду деталей, например, названию «город Ч» угадывается Челябинск). Упоминается центральный парк, в народе – «горсад»; старожилы знают, что у этого места отдыха было прозвище «огород». Другой, сокровенный для автора, уголок мегаполиса описан так: «в самом центре, выше автострады, / забытый сквер», где «шмели», «цикады» «и кипрей цветёт». Го-родской пейзаж включает в себя и романтическую стайку свиристелей, кор-мящихся ягодами рябины, и деловитых ворон у мусорных баков. В стихах А. Терпуговой живучесть стихийных природных сил всё время притягивает взор идущего по городу человека: «Живой росток сквозь городской асфальт / всё к человеку норовит прибиться». При этом чисто урбанистические подробности по сравнению с ними воспринимаются несколько отстранённо («Элитных зданий каменные лица / поверх голов глядят куда-то вдаль…»), либо они создают впечатление будничности («хрущёвки», «бывшая кафешка», ставшая столовой для бедных). Есть некоторый антагонизм этих разных явлений од-ного целого – современного города. Примиряющим началом является судьба – то есть ход событий, в который человек вовлечён лишь отчасти по своей воле, а больше – по воле обстоятельств. Город – единство нужных человеку реалий, где первичное заковано асфальтом и регламентируется потребностя-ми комфорта, жизнедеятельностью на её современном уровне (автострада, многоэтажки, газонокосилка, компьютер, в конце концов.) При этом сказано, что «жужжит косилка мирно», порождая «острый запах / газонной свеже-скошенной травы». Органичная составляющая данного городского мира – родные люди, друзья. «В городе нашем, там, где ветров перекрестье, / Были мы вместе…», - характерное упоминание в описании контекста, в котором видит себя автор лирических монологов. Единство с окружающим миром порождает бережное терпение к его несовершенствам.
И прян, и нежен запах листьев,
Омытых утренним дождём.
Оставим тягостные мысли.
Ещё немного подождём…
Алевтина Григорьевна Терпугова – автор нескольких поэтических сборников, лауреат ряда региональных и общероссийских конкурсов, пишет статьи о поэзии. Всё это основательно предъявлено читателям в последние 10 лет, хотя часть стихов датирована более ранними годами. Будучи рождённой в 1942 году в уральском рабочем посёлке, стихи о своей родословной включила во многие подборки произведений для публикации. Очевидно, они – точка отсчёта, которая очень важна для автора. В статье о своём отношении к лите-ратуре «Мои родники» А. Терпугова комментирует некоторые суждения ав-тобиографическими фактами: принадлежностью к казачьему роду, который верой и правдой служил отечеству, уважительным отношением к русской классике в родительской семье, об особой атмосфере взаимопонимания между людьми, чувстве общей судьбы в период Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы. «…В тесноте и бедности среди таких же семей формировались наши жизненные ценности, характеры, здесь дети получали первые нравственные уроки. Мы мало знали о Боге, поблизости не было ни храма, ни священника, но родители сумели внушить нам понятие о Совести как мере нравственности, о сострадании…» - пишет А. Терпугова. Сказано также: «В нашей семье все гордо называли себя уральцами» . Такие ком-ментарии помогают понять видение поэтом современного Челябинска, созда-ваемый образ мира. И этот образ обладает очень симптоматичным обаянием.
Переживание трудностей наряду с упоением жизнью, скромность и в то же время положительная самооценка предстают в неизбежном единстве друг с другом. Есть основание видеть в этом проявление уральского характера, сложившегося среди величественной, богатой, но и суровой природы, сделавшей этот рабочий край местом жизни выносливых людей, умеющих радоваться своему нелёгкому труду. Произведения А. Терпуговой вписываются в метатекст уральской литературы наряду с «Камнеломкой» Л. Татьяничевой, диалогами с природой (медной горой) у П. Бажова, Б. Ручьева, созвучны рабочему фольклору. Литературовед и фольклорист Урала А. И. Лазарев говорил о традициях «устной поэзии и литературы» как о «равноправных элементах единой художественной и всегда конкретной региональной системы» . Контекст, в котором открывается судьба лирического героя в произведениях А. Терпуговой, обладает целостностью и узнаваемостью. Это дало основания обозначить его как единый образ и предложить вниманию на конференции, один из аспектов которой – «специфика регионального текста в XX-XXI вв.»
В первую очередь, это город как часть Урала. Представляется возможным увидеть в нём уральский вариант современного мироощущения. Название сборника «Пространство и ветер», работа над которым завершена в 2012 г., отражает расширение координат, в которых предстаёт этот образ. Так, в сти-хотворении «О вечном» изображены «В поле, просторном и чистом, / Как обереги, стога…»; над этой сравнительно конкретной картиной «лёгонький плавает воздух» и ещё выше – «серпик луны серебристый», «падают дальние звёзды». И некто, летящий в космосе, размышляет о «непостижимом и вечном», о «Бесконечном». В этих координатах город А. Терпуговой – своеобразная модель современной цивилизации. Человек в ней – помнит о глубинных природных истоках своего существования. В естественном стремлении к комфорту он способен осознавать и крайности в результатах своих стараний. Оправдание своего существования он видит в том, чтобы понять и любить мир. Открывающийся мир грандиозен, и его постоянно штормит; но хорошо уже то, что человеку есть место в нём: осознавая это, человек и обретает счастье.
Такие подробности, как «Колёса вязнут в бездорожье» - не только картинка быта, но и метафора бытия. Это периодическое «бездорожье» - не повод для тотального отчаяния, если человек находит в себе возможность видеть:
…Где-то нежно и тревожно
Благоухают тополя…
И пробивается незримо
Сквозь тьму настойчивый росток,
И грезит будущий цветок
О красоте неповторимой…
Отсюда такие выражения: «Доверимся весне / С весёлою отвагой. \И станем жить честней, / Чуть праведней, чем прежде. / Доверимся весне - / она даёт надежду. / Доверимся судьбе…»; «Судьба рассудит всех, / Всему свой срок назначит».
Готовность доверится течению времени не безусловна, возникают и вопросы, например, «А может быть, мы пленники судьбы?», то есть лишены свободы выбора как проигравшие в бою. Однако сомнения встречаются реже, чем надежды. В этом видится преобладание в художественном мире А. Терпуговой того мироощущения, которое есть в народном сознании, выразившемся через жизнеутверждающие образы фольклора. Об этом постоянно напоминает и присутствие разговорности в стихах данного автора, которая, при всей её простоте, наполнена житейским, социальным и философским смыслом одновременно. «В простоте провинциальной / Пребывают земляки / Возле школы музыкальной / И завода у реки», - в этих скромных строчках обозначены очень значимые сущности: труд, природа и песня.
Среди опубликованных в сборниках стихов А. Терпуговой преобладают те, которые написаны в двухтысячные годы, то есть в уже немолодом возрасте после длительной творческой паузы, которая, вероятно, имела причину. Они стали формой итога. Драматизм преклонного возраста, неотвратимых потерь, придаёт особую ценность тому, что было лучшим, и тому, что пока не утрачено.
Осенние пейзажи в стихотворениях А. Терпуговой - не только обозначение времени года, но и более или менее явная метафора периода жизни. Тема ожидания следующей вехи – зимы решается преимущественно светло: «Короче дни и всё светлее ночи. / Как хорошо, что выпал первый снег»; «Снег падал и падал. / Ему были рады»; «И зима закружит молодая / Всё поставит на свои места…». Смена времён года – один из лейтмотивов в лирике А. Терпуговой. Этот процесс предстаёт метафорой вечного преображения жизни, в которое вовлечён человек (вместе со своей родословной, друзьями, проблемами, способностями и возможностями). Среди высших явлений в этом потоке названа поэзия как форма выражения осознания человеком мира и себя в нём. Обоснованием служат реминисценции с творчеством Пушкина, Пастернака, Есенина, Рубцова. Отношение к последнему проявилось особо: написанием статьи, посвященной его творчеству. Название сборника «Пространство и ветер», образ ветра в нём несут следы глубокого погружения в наследие Николая Рубцова.
Поэзию А. Терпугова называет «Мой путь к свету». Так озаглавлено стихотворение, в первой строфе которого метафора судьбы «Впустили на не-ведомый вокзал» разворачивается признанием «Когда казалось: жить невмо-готу, / Читала вслух Есенина, Рубцова…» и утверждалась в мысли, что глав-ное «Совесть, Правда и Терпенье…». Классические, христианские ценности. Стихотворения А. Терпуговой ещё один аргумент в пользу их значимости.
Размышляя о новизне и качестве в поэзии, судьбе толстых журналов, автор статьи «Читатель жив – и он обязывает» Козлов В., опубликованной в «Вопросах литературы», напоминает: «Если в начале XX века поэт мог быть социальным маргиналом, но поэзия маргинальной не была, то сегодня наобо-рот…» , но при этом возросло число людей, пишущих стихи, что создаёт проблему выбора для журнальных публикаций. По ходу рассуждений об этом парадоксе он говорит о функциях стихотворной речи, которые делают её привлекательным занятием: «Стихи – надежда выразить себя, сложного, живого – и быть понятым». Это тем более важно, считает он, что «современный дискретный, распадающийся на несвязные фрагменты горизонтальный мир делает поэзию надёжным средством сохранения человеческой целостности здесь и сейчас» .
А. Г. Терпугова о своей позиции пишущего человека говорит как о требую-щей «огромной внутренней работы» . При этом характерно, что её стихо-творение с утверждающим названием «Поэзия жива…» содержит посвяще-ние «Другу» и апелляцию ко множеству других: «Ещё не вымерли поэты, / И чудаки находят где-то / Неизречённые слова». Есть в этом стихотворении и другой эпитет: «Ещё поэзия жива: / Звучат негромкие слова…»
Ослабление коммуникативных интенций актуализирует поиск территории сближения. Когда ею становится региональная литература, поиск конкрети-зируется и способствует сохранению накопленных ценностей, поскольку их аргументация становится определённее и потому убедительнее.
О. С. Прокофьева, к-т филологических наук, доцент
г. Нягань, филиал ТюмГУ
Материалы международной научной конференции
«Литературный текст ХХ века: проблемы поэтики», Челябинск, ЮурГУ, 2012