Йос Стеллинг в Казани (продолжение)
Монологи
Записал Айрат Бик-Булатов
2. Россия
У меня два главных достоинства, во-первых, я боец, я борюсь до конца. И во вторых, я — семейный человек. У меня есть семья — жена и четверо детей, но моя съёмочная группа — это тоже семья. Я работаю с одними и теми же людьми более 30 лет, у меня всегда один и тот же оператор, художник, композитор — и это моя семья! Они могут заниматься любыми своими делами и проектами, но когда я начинаю снимать фильм и зову их — они всё бросают и приходят ко мне! Я снимаю кино не из-за самого фильма, а потому что мне нравится с командой делать что-то больше и лучше того, чем я смогу сделать один. То есть когда получается немножко подпрыгнуть над самим собой. Поэтому я — человек команды. И я — семейный человек.
Во время работы над фильмом мне обязательно нужны люди, которые делают что-то лучше меня. Я знаю, что сейчас техника очень хорошая, и один и тот же человек может делать всё кино, но я не понимаю — зачем? Я умею работать с камерой, но я точно знаю, что мой оператор лучше меня знает эту камеру, и на съёмочной площадке мы с ним понимаем друг друга практически без слов. И так со всеми. И я не знаю, что я буду делать, если кто-нибудь из них вдруг умрёт или что-нибудь случится.
После того, как съёмочный день закончен — мы любим собраться все вместе, отсмотреть весь получившийся материал и обсудить, что же получилось! Мне можно давать советы. Знаю, что не все режиссёры обсуждают со своей командой работу над фильмом, наверное даже мало кто! Но у нас это принято!
И вот когда мы снимали фильм “Душка” — там одну из главных ролей играл русский актёр Маковецкий. После окончания дня мы также все вместе смотрели, что у нас получилось. Только Маковецкий не смотрел! Ходил где-то вдалеке, наворачивал круги. Я спросил, Сергей, а ты почему не с нами? “А что? Можно?” Оказывается, в России режиссёры как раз не особенно практикуют подобных обсуждений отснятого материала с актёрами! “Конечно можно! Ты же наш, будь с нами!” Мы принесли ему самое лучшее кресло, поставили в самом центре и он начал смотреть. И ему это очень понравилось!
Вообще, я заметил, что русские — это такой немножко закрытый народ… Я из Голландии, это одна из самых маленьких стран мира, и поэтому мы всегда смотрим как бы вовне, в мир, наружу! А Россия — напротив, самая большая страна, огромная, самодостаточная, и русские всё время смотрят как бы внутрь, в себя. Ну, конечно, вы можете себе такое позволить, Россия ведь такая большая! И подчас русские очень ревностно относятся к своей культуре, не пуская и не делясь. Мне много раз говорили: “Не трогайте нашего Достоевского или “нашего Чехова”, вам не понять!”
А я действительно не понимал. Ведь так здорово делиться! И у вас есть, чем делиться, что нести миру. И это совсем не нефть или газ, а именно ваша культура! У вас так много имён: Чехов, Толстой, Стравинский, Шостакович, иногда мне даже завидно, что все эти парни — русские! Маковецкий (которому мы однажды притащили кресло и усадили среди нас!) ведь привнёс тогда в наш фильм много своих идей. Помните эти шесть ложек сахара в кофе? Или смешную, нелепо-прекрасную шапку-ушанку Душки? Это же находки Маковецкого.
Мне многие в России пеняли за этот фильм. Говорили, что я специально показал русских в таком гротесковом, ироническом ключе, что я хотел их высмеять. Ну что это за герой, со странным румяным прозвищем Душка? А на самом деле — нахальный и тупой приживала, явившийся к почти незнакомому европейскому человеку, и прилипший к нему неотвязно… Правда, в Душке этом много любви… Ну, ещё — и не совсем он русский, я просто хотел показать определенный архетип, распространённый в странах Восточной Европы, а не только в России. И это такая встреча человека восточного и западного. Всё равно, многие увидели в этом насмешку. Они, наверно, не обратили внимания, что в конце фильма — европейский человек Боб едет в Россию, и пытается найти этого своего Душку, и по сути — сам превращается в него. (Йос задумался на минутку и замолчал. В Казани он не стал расшифровывать почти очевидную философскую метафору персонажа Душки, о которой говорил раньше в своих интервью об этом фильме, а раз так, то не станем и мы…)
Когда я показывал этот фильм в Риге, там было полно русских, некоторые даже плакали, но многие обижались на меня. Встала одна женщина и грозно выкрикнула: “Вы ничего не понимаете в русской душе!” Развернулась и ушла. Я пробовал остановить её. “Постойте! Расскажите мне про русскую душу!” Но она ушла.
Душка — моя очень личная история. У меня есть друг, русский журналист, очень похожий на Душку. Юрий Кохенко. Мы встретились с ним на пресс-конференции, но там ему не дали задать вопрос, потому что у него не было какого-то диплома или аккредитации, я не очень понял. И я пожалел его и пообещал ему личную встречу и разговор. И мы потом встречались несколько раз и стали друзьями. И всякий раз я обнаруживал его в таких местах, где простым смертным нельзя было появиться, а он знал всякие тайные двери, чёрные ходы и умел договариваться с охраной. Он при этом не знал ни одного иностранного языка. И пришёл на первую встречу с переводчицей. Китаянкой! Которая говорила по-английски ещё хуже! И вот мы сидели друг напротив друга! Смотрели. Он на меня, я на него, улыбались, разводили руками, извинялись, снова смотрели, молчали и улыбались… Я, он и эта китаянка!
Вдруг он произнёс слово “туннель”. Я не знал, что это такое, и к чему это было сказано! И улыбнулся в ответ. И тут он, я понял, решил пригласить меня к себе домой! Ну, я из вежливости согласился. А на улице было минус тридцать уже, у меня практически не было тёплой одежды. Я ужасно замёрз. Мы шли пешком. И вот, уже подходя к дому, он вдруг свернул в самый снег и позвал меня! Я недоумевал, но пошёл, хотя мне было страшно холодно! “Туннель!” — радостно сказал Юрий, показывая рукою в пасть открывающегося железнодорожного туннеля, возникшего перед нами. И я был зол ужасно в этот момент, я хотел его убить! Я шёл по этому треклятому снегу столько времени, чтобы увидеть туннель! Я ненавидел этого русского!.. И в то же время, я очень полюбил его в этот момент, за этот жест, за это желание обязательно показать мне туннель! Это же и есть Душка! И эта смесь любви и ненависти к нему — то самое чувство, которое я показываю в своём фильме.
Западные люди — всегда думают о завтрашнем дне, они рациональны, а русские — о сегодняшнем, о том, что здесь и сейчас, они не знают, что будет завтра, и будет ли оно вообще, это завтра! И наверное, они правы! Русские очень поэтичны, очень эмоциональны, и визуальны, поэтому для меня они — идеальные зрители. Вообще, в России я более популярен, чем в Голландии… В Голландии живут такие люди, они — пасторы, учителя, пожарные, полицейские, бухгалтера, в общем, понятные такие голландские жители, и они не очень-то любят всяких фантазеров и художников. Но я — в хорошей компании. В Голландии когда-то не очень признавали Рембрандта или Ван Гога, сначала они заработали славу в других странах, и уж потом Голландия спохватывалась!.. Ну вот сейчас обо мне стали говорить в России и в других странах, и потихоньку в Голландии тоже стали мною интересоваться!
Однажды один голландский журналист спросил меня, какой ваш любимый фильм. А я постеснялся сказать, потому что, конечно, обычно самый любимый фильм этот тот, который смотрел в детстве… или в юности, в кинотеатре, обнявшись с девушкой. Я, например, до сих пор очень трепетно люблю фильм “Амаркорд” Федерико Феллини, и могу смотреть его сколько угодно раз. Но когда меня спросил этот журналист, я припомнил другое кино, хотя и постеснялся его назвать вслух. Оно было о любви, там главный герой — какой-то немецкий певец. Я смотрел это кино, когда мне было лет 9-10. И я смотрел его не менее 9 раз и всегда плакал! Мне оно казалось самым лучшим на свете. Это было уже более 50 лет назад. И вот недавно я пересмотрел это кино! И это было ужасно! Это оказалось посредственное кино! Ужасное кино! Самое тупое кино на свете! Как я мог любить его? Моя мечта была разрушена!
Ну, конечно, как я и говорил, кино происходит или не происходит только в душе зрителя. И я разрушил волшебство моего детства. Я впал в депрессию… И потом я подумал, надо что-то делать, надо вернуть мечту! И я решил снять кино, именно такое кино, которое я помнил всё детство! Воспоминание, память — это самое важное! И я решил снять своё воспоминание о самом лучшем своём фильме. Такой простой фильм о любви. Любовь ведь — это очень просто, на самом деле… И он, как и “Душка”, получился тоже о встрече Востока и Запада — любви русского парня и немецкой девушки, и там был аромат немецкого средневековья, в этом отеле-санатории для туберкулёзников недалеко от Лейпцига, и одновременно чеховская атмосфера, и здорово, что одну из ролей здесь также сыграл Маковецкий, настоящий чеховский актер… Такой выбор для героини: любовь или смерть? Остаться с любимым — значит умереть от неизлечимой болезни. Простая история… мы стремились, чтобы там не было юмора, мы даже боролись с юмором в этом фильме…
Русские актёры прекрасны. Русская актёрская школа, дисциплина — то, чем можно гордиться. Леонид Бичевин — я влюбился в этого актёра, и скучаю по нему. Когда по роли я посоветовал ему, что неплохо было бы научиться трюкам с картами, он два месяца каждый день за завтраком и позже возился с колодами и научился тасовать как филигранный мастер! Рената Литвинова — та ещё штучка! На кастинг вошла женщина и дала мне руку для приветствия, крепкое рукопожатие! Я привык, что русские дамы подают руку мягко, иногда даже не руку, а пальчики! А тут — мужское пожатие! Я сразу сказал: “Хочу её в свой фильм!” Мой копродюсер посмотрел на меня: “А ты уверен?” Я не знал ещё тогда, что она человек с непростым характером, а он знал. Но когда ты хорош, ты можешь быть тяжёлым! Вот когда ты плох, да ещё с тяжелым характером, вот это — беда! Когда мы отсняли последний эпизод, перед отъездом уже она посмотрела на меня и сказала: “I hate you” (“Ненавижу!”), я ответил: “I hate you too” (“Ненавижу тебя тоже!”) И мы поцеловались…
У меня много мыслей о России, что можно было бы снимать, с Маковецким мы разговаривали, например, о “Черном монахе” Чехова, или вот фильм о Репине! Я мечтал бы снять! Особенно картина “Не ждали” и “Бурлаки на Волге”. Я считаю Репина русским Рембрандтом. Жаль, сейчас политический момент не лучший для сотрудничества. Всё это затрудняет съёмки здесь. Но вообще, у меня есть особенная идея для кино о России.
Это будет такое историческое кино… Едет поезд из Владивостока в Москву! И там все-все — русские, татары, украинцы, может, монголы — едут в этом поезде. Православные, мусульмане и буддисты. Все в одном вагоне, и происходят между ними всякие ссоры и непонятности, и даже они хотят убить друг друга, но всё-таки едут… И поезд едет 600 лет! И меня особенно занимает финал. Они приезжают в Москву. И здесь зима и холод! И вот они выходят и все вместе оказываются на Красной площади. Выходят из поезда через 600 лет, оборванцы, и уже не отличишь кто из них кто в этих обносках. Они выходят посмотреть Москву, а Москва пустая… И они идут, жмутся друг к другу. А никого нет на улицах. Кое-где, может, работают ночные клубы. А они идут, прижавшись друг к другу, те, кто раньше мечтали убить друг друга, а теперь держащиеся один за другого и все вместе, по пустой площади, пустой Москве, в изодранных одеждах, а с неба на них падает и падает снег…
В моём фильме “Девушка и смерть” фигурирует томик Пушкина, на самом деле, эта книжка совсем пустая, там пустые страницы и опубликовано только одно стихотворение “Я помню чудное мгновение”. Я использовал Пушкина только как метафору, образ поэзии вообще. И в начале этой книги на первой странице русский студент Николай пишет своей рукой: “жди меня, я обязательно вернусь за тобой”… а на последней рукою Элизы позже будет написано: “Я буду ждать тебя вечно”. Вот так! А между этим — пустые страницы! Ничего нет больше в этом томике, подписанном Pushkin “Poems”. Чистые страницы! Но это и есть поэзия! Вся поэзия! Поэзия — это путь между первой и последней фразой возлюбленного и его возлюбленной. Жди меня — Я буду ждать тебя вечно!
На самом деле, неправильно, что я сижу здесь и объясняю кино. У зрителя есть фильм и этого достаточно. Я сижу в чёрном пиджаке, потому что я — режиссёр, и должен находиться на тёмной стороне фильма, ничего не должно быть между зрителем и картиной!
(журнал "Рыцарь культуры", Н.Челны)
На фото: киноафиша фильма "Девушка и смерть"