Холодная тоска опустошает сердце,
и звон колоколов не заглушает боль,
озябшая душа урода-отщепенца
сжимается в комок небесно-голубой...
Срывает ветер тьму. На чёрном эшафоте
не молится палач, сжимает кулаки:
просыпалась зола сквозь адские решёта,
и кровью налились сырые сапоги...
Беги, горбун, прошу! Забудь проклятый город:
алтынный сад чудес готовится к войне,
чума идёт домой, несёт пожар и голод...
Забудь про короля... Не вспоминай - о ней...
Готовится Париж предать героев пьесы -
усталого шута и сцену, и алтарь...
Пройдёт сто лет: найдут, что город стоит мессы,
и зов колоколов услышит вновь звонарь.