( Лесная легенда )
Говорят, что издревле в дремучих лесах
Где ни солнца, ни тени, где в серых кустах
Тишина и зимою, и летом,
Где на день лишь один расцветают цветы,
Ходит Дева – чужой, неземной красоты –
С волосами морковного цвета…
Через старый, угрюмый, бессолнечный лес,
Где верхушки дубов достают до небес,
По пустой непроезжей дороге,
Слыша птицы лесной зазывающий крик,
Шёл с хозяйской работы весёлый мужик,
Да заныли усталые ноги.
Он присел на валежник – ступни растереть,
Да достал заодно немудрёную снедь–
Подкрепить уходящие силы;
Вдруг, из чащи к нему, раздвигая кусты,
Вышла Дева лесов, колдовской красоты,
И к нему обратилась: « Мой милый!
Долго я в этих дебрях хожу без еды,
Подкрепляясь глоточком болотной воды,
Да пьянящим лесным ароматом.
Ты не мог бы меня чем-нибудь угостить?»
Отвечает мужик: «Да об чём говорить!
Разве жалко такого добра-то?
Вот те хлеба ломоть, вот лучок-чесночок,
Вот те сыра кусочек, да сала шматок,
Ну а соли – бери, сколько надо!
Кушай! Надо такую беречь красоту!»
Отвечает она: «За твою доброту
Ждёт тебя, благодетель, награда.
Подкрепившись, по тропке на запад пойдёшь
Через чащу – испугом души не тревожь,
Да не вздумай молиться-креститься…
Там, в лесной деревеньке, на узком мосту
Встретишь девушку ты, красоту-сироту,
Вот на ней ты и должен жениться.
Будешь жить-не тужить, да с женою своей
Наживёте двенадцать здоровых детей!
И ещё – я тебе не сказала –
Не горбатясь, не сея пшеницу и рожь,
Ты в довольстве и холе ещё проживёшь
Лет под сотню… Как мыслишь: не мало?»
«Ой, не мало! – с восторгом воскликнул мужик –
Я к таковским подаркам совсем не привык!
Да за что ж ты меня привечаешь?!»
И лицом колдовским улыбнулась она,
И лицо её стало белей полотна.
«Проживёшь сотню лет – и узнаешь…»
И нашёл он взаправду всё то, что искал,
Взял красавицу в жёны, зажиточным стал,
Ни беды, ни хулы не боится.
Землю в поле не пашет. Не сеет, не жнёт.
Нету смысла – сама вдруг собою взойдёт
Колосистая в поле пшеница…
Годы быстро летят, от весны до весны;
Счастье – полною чашей, амбары полны,
Ни одна лихомань не прибьётся.
На богатом подворье коровы мычат,
И румяные детки по лавкам сидят,
Сытно естся и сладенько пьётся!
Дом давно уже стал золочёным дворцом…
Но с годами мужик всё смурнеет лицом,
Всё вздыхает, как-будто бы болен.
Тут встревожилась сильно милёна-жена,
И, подсев к нему, тихо спросила она:
«Чем ты, батюшка наш, не доволен?»
И мужик, обнимая роднулю-красу,
Рассказал, как когда-то в дремучем лесу
Приключилась с ним встреча лихая...
И слезами тогда залился её взор :
«С кем же ты, разнесчастный, вступил в договор?!
Ведь была это Пятница злая!
Вечно ходит она по дремучим местам,
И служанкой безмолвной, за ней по пятам
Ходит смерть с навострённой косою,
Не один на Руси расторопный мужик –
Кто умён, кто вседневно работать привык –
Поплатился своей головою…»
Жили дальше… Их время текло всё быстрей…
Схоронил он жену. Раскидало детей…
Он всё жил – без труда и заботы!
Худо-бедно, а прожил мужик сотню лет,
Неурочных не зная страданий и бед,
Да настало и время расчёта…
Вечер в чёрную тучу замкнул небеса,
Заскулили собаки, блеснули глаза –
И вошла к нему Дева лесная.
И старуха с косою явилась за ней,
И пустые глазницы, чернее ночей,
Заглянули в лицо, не мигая.
«Вот и я, мой хороший, в назначенный час.
До урочного срока осталась как раз
Лишь одна – для прощанья – минутка.
Что печалишься, разве была не красна
Жизнь без всяких забот?»– так сказала она,
А старуха осклабилась жутко.
«Ой ты, дивная Дева! – взмолился мужик,–
Эта сотня годов пролетела, как миг,
За который вздохнуть невозможно.
Вспомни, дивная, сладкого хлеба кусок,
Вспомни сала шматок, и означенный срок
Ты продли мне ещё, если можно!»
«Что ж… И хватит тебе ещё сотню годов?»
И мужик закричал, обмочиться готов:
«Хватит! Хватит, о Дева Святая!»
«Ну и ладно!..» – И скрылась, как в тучах Луна,
И в ночной тишине хохотала она –
Ведь была это Пятница злая…
Долго сказывать…Годы идут и идут,
Время крутит и крутит колёса минут,
И недели телегами катит,
А мужик-старичок беззаботно живёт:
Как захочет – поест, как захочет – попьёт,
Да молоденьких девок брюхатит.
Но… Всё чаще грустит. Или, взявши топор,
С обезумевшим взглядом, крадучись, как вор,
По лесным буреломам блуждает,
Что-то тихо бормочет при полной луне,
Каждый день отмечает зарубкой на пне
И – считает, считает, считает…
И уже поседели от страха виски,
Пальцы мелко дрожат, и готов от тоски
Взяться он за любую работу,
Но возьмётся – и бросит: и скучно, и лень,
И не в радость ему каждый прожитый день…
И приблизилось время расчёта.
Снова вечер туманом закрыл небеса,
И вошла к нему Дева – всё те же глаза,
Те же волосы цвета моркови,
И всё та же старуха явилась за ней,
Чьи глазницы бездонной могилы черней,
И коса у неё наготове.
«Вот и я, мой хороший, в назначенный срок.
Ты опять недоволен, мой бодрый дружок? –
Улыбнулась красавица сухо.–
Что невесел? Неужто была не красна
Жизнь такая?..» И вновь засмеялась она,
И опять ухмыльнулась старуха.
«Ой ты, юная дева! – взмолился мужик –
Мне б немного пожить, я… ну просто – привык!
Ты уважь меня, слышишь ли, дочка!
Вспомни сыра головку, лучок-чесночок,
Вспомни свежего хлеба огромный кусок,
Да накинь мне немного годочков!»
Засмеялась она: «Ох, хитрец-удалец!
Небывалое дело, чтоб ухарь-купец
За один лишь товар небогатый
Трижды с девушки полную плату просил,
Да ещё об убытке своём голосил…
Ну да ладно – живи, бородатый!»
Улыбнулась лукаво и двинулась прочь,
В колдовскую лесную беззвёздную ночь,
А за ней и старуха хромая…
Только долго из леса, пугая селян,
Доносился девический смех сквозь туман –
Ведь была это Пятница злая…
И опять потекла, поползла его жизнь:
Хочешь – ешь, хочешь – пей,
Хочешь – богу молись;
А его безобразное тело,
Словно пень, и корою, и мхом поросло,
И, как леший бессмертный, пугая село,
Он всё жил… И ему надоело.
Заболела душа, помертвели глаза…
Он оставил свой дом, и в глухие леса
Удалился, с тоскою взывая:
«Забери меня, Смерть! Приходи, поспеши!
Отзвенел навсегда колокольчик души,
Как цветок полевой усыхая.
Уголёк моих глаз почернел и потух,
Песни тварей небесных не радуют слух!
Не хочу от судьбы ничего я –
Все надежды, все страхи сгорели внутри!
Пожалей меня, Смерть! Приходи, забери.
Сердцу хочется тьмы и покоя!»
И пришла к нему Дева из чащи лесной,
Поманила рукою: «Иди же за мной…»
И пошла потайною тропою.
И взошли на утёс, что стоял над рекой,
Погружённый в дремотный и знойный покой,
Омываем волной голубою.
Еле-еле внизу шевелилась река,
Чуть заметно по небу ползли облака,
И берёза – бела, как невеста –
Над обрывом склоняясь, шелестела листвой…
На неё указала колдунья рукой:
«Ну и как тебе нравится место?»
«Очень нравится!» «Ладно… Иди же за мной…»
И пошли они снова тенистой тропой,
И пришли на лесную поляну,
Где, умытые росами, травы шумят,
И от множества дивных цветов аромат
Растекается в воздухе пьяном.
«Ах, красиво!» – кивает мужик головой,
Но она рассмеялась: «Иди же за мной…»
И пришли они в место глухое,
Где под тёмной горою пещера была,
А вокруг всё живое сгорело дотла
И развеялось чёрной золою.
И сказала она, улыбнувшись ему:
«Подойди, загляни в эту жуткую тьму,
В эту страшную чёрную бездну.
Там кипящее масло шипит у чертей,
Там, на крючьях – заблудшие души людей
Приготовлены к пыткам железным.
Жил ты долго на свете, не ведая бед.
Если б только хватило тебе сотни лет,
Ты лежал бы у белой берёзы;
Если б ты на двухстах утомился годах –
На поляне лежал бы, в траве и цветах,
И тебя омывали бы росы.
Только, коли уж смерти ты сам захотел,
Эта бездна теперь – твой последний удел…»
Покачала она головою.
А потом, не добавив уже ничего,
Подошла, и в пещеру столкнула его…
И ушла потайною тропою…
…Говорят, что поныне в дремучих лесах,
Где ни солнца, ни тени, где в серых кустах
Тишина и зимою и летом
Где на день лишь один расцветают цветы,
Ходит Дева – чужой, неземной красоты –
С волосами морковного цвета.
Так и бродит она по дремучим местам,
И старуха, как призрак, за ней по пятам –
Только косу без устали точит…
И во тьме, нагоняя на путника страх,
Слышен старческий кашель в дремучих лесах,
И девический хохот из ночи…