Жимолость – ягода волчья. Жалость – собачий мосол.
Русоголовые звери юностью антизаконны.
Тёмные мысли содержат явный посыл и посол,
Преданность – это ловушка. В сердце капканы, запомни.
Сволочь красива глазами с ядом стеклянных морей.
Жить андердогом - не сдаться. Вот я его и поймала.
Только в руках оказался лук либеральный – порей.
В ульях взошла паранойя. Честности нужно так мало,
Чтобы разбух и сломался вмиг аппарат речевой.
Проще разбиться и сдохнуть в доме Шекспира игорном.
Лакмуса нет, чтоб дознаться – я-то ему для чего?
Глупая горькая нежность твердо берется за горло.
Стол хирургически чистый. Пуст абажур и гранён.
Бог проверяет готовность жарких сердечек трезубцем.
Чувство таскаю, как знамя – смято до лучших времён.
Он же, как белым платочком, машет мне ширмой презумпций.
Может, я завтра на встречной с фурой гуманной столкнусь,
Сердце прострелят, утопну – жизнь пожалела гарантий,
Он переспит с первой встречной, то же шепча наизусть,
Будет по-царски заботлив, ласков и гнусно галантен.
Самоубийца Ромео, ржавые бритвы джульетт.
Вроде бы – что тут такого, гадко – слезай, nota bene.
Призрачным следом улики жулик испачкал жилет -
Тёплой слезой паранойя снова явила свой гений.
Странно к нему привязаться, бабочек мёртвых мешки.
Глупая горькая нежность пальцы науськала чутко.
Лакмуса нет, чтобы сверить – бабушки вяжут кишки?
Сердце пропало в капкане. Верность – постыдная шутка.