(Оригинал за белорусском языке здесь:
http://www.stihi.ru/2014/09/25/5407)
Вечерний вечер на опушке синей.
Берёзничек. Да ржавый мох болота.
За дальними холодными лесами
краснеет сонным солнцем горизонт.
Затягивает лужи вновь ледок:
зима ослабленная бешено так хочет
Еще хоть ночь пожить и подышать.
Под сапогами слякотная почва
Усталые целует страстно ноги,
Как говорит: "Любимый мой, любимый,
Не убегай. Побудь со мной немного".
Я не пойду. Со мною патронташ
ружье при мне. А сердце мучит жажда,
И пращура она вела когда-то
С топориком на мамонта.
Конечно,
Давно затихли мамонта шаги,
Что прогибали под собою почву...
Да только в этот час инстинкт кровавый
Вновь пробуждается в душе моей,
И кажется: услышу вот шаги,
Из-за берез на рыжую поляну
Протиснется тупая голова,
И выйдет он, могучий, дикий, рыжий,
Как слепленный из этих зыбких кочек.
Как жухлая истлевшая трава,
Свисает шерсть. И я, от восхищения
Не помня напрочь всех своих пещер,
Костра, тяжелых челюстей любимой, -
Навстречу брошусь с разудалым криком
И в хобот брошу страшное копье.
О, где ты, тяжкий мамонтовый бег
По синим-синим месячным равнинам,
Где светится костер в сырых пещерах,
С рисунками охрой на сводах черных
С копьем в могучих собственных руках?!
Моя добыча - куличок весь ржавый
С колечком золотым обводом глаз
И с длинным клювом, а всего с кулак.
Лететь далёко, слабо машут крылья,
Он видит лес, ночной короткий отдых,
От радости не может удержать
Свой крик: "Цир-цир! Хор-хор!" Конечно, подлость
Стрелять по птицам раннею весной,
Но всё ж инстинкт и жажда, жажда, жажда.
Вот он летит на желтом фоне неба,
И руки твердо дуло поднимают,
И глаз неудержимо ищет мушку...
Вот выстрел – гром!..
Вальдшнеп стремится вверх...
Он прямо поднимается над лесом...
Промазал я. И радостно чего-то,
И горько мне. Лети себе подальше,
Моя крылатая, святая радость,
Живи и хоркай, выводи детей,
И, может, я еще тебя увижу
И будет дважды радость у меня.
Я, может, мазанул совсем нарочно,
(А может вру, неловкость прикрываю, -
Не знаю.) Но совсем не нужен мне,
Вот этот мой бизон, медведь и мамонт
С бессильным и подраненным крылом.
Люблю я жизнь, и этот лес весенний,
И котики пушистые на вербе,
И "хорр" вальдшнепа. О, двоякость сердца:
И жажда бить, и жажда жизнь давать!
Нет, я не пращур. Может быть, в те дни
Я защищал бы мамонтов от бойни,
Пусть были б на земле они сейчас
Щипали "синий сон", словно коровы,
На милых, свежих, золотых лугах.
Лети же дальше, ты святая радость,
Буди леса тяжёлым, скромным скрипом.
Не всем дано по жизни петь красиво,
Но славят жизнь везде!
Слепое солнце
Спряталось за пущу. Тишь,
И первый-первый шум живого леса
Откликнулся. Давным-давно на небе
Сияет лента желтая зари,
И только лишь на самой верхних ветках
Еще ложится этот оттиск желтый,
На двух сороках, что болтают резво
О том, что вовсе мишки не боятся,
На ветках сидя.
Снова шум живой
Из леса слышен. Темный мрак и влага,
И тускло светится вода болотцев.
И тишина. И в сердце песня счастья
Сливается с любовным и весёлым
Синичьим голоском неподалёку:
"Ти-вить, Ти-вить..."
(Оригинал за белорусском языке здесь:
http://www.stihi.ru/2014/09/25/5407)