В блокноте голубиное перо,
И лето тает где-то за домами.
Обычно невозможнее всего
Управиться с простейшими вещами.
И небо, устланное алым полотном,
Тем самым походя на крышку гроба,
Твердит мне третий вечер об одном,
Что нет в безумстве ничего плохого.
А двери хлопают уже который год
От каждого сырого дуновенья.
Мне снится северный обледенелый порт
Зелёным южным утром воскресенья.
И в липком мареве высоточной тиши
Следит за мной всевидящее око,
Предвестницы погибели, - Банши,
Пока рассвет бежит по трубам водостока.
Уже почти возможно разглядеть
Сквозь призму умирающего лета
Осеннюю раскрашенную твердь.
И в этом нет эзотерических секретов.
Сквозняк уколет в шею, возвестив
О том, что мне пора идти на крышу.
И этот, может быть, последний стих
Никто на этом свете не услышит.