Признаю только двух футболистов.
Это Хурцилава и Сюч.
При том, что Хурцилава бегал совсем не быстро,
А Сюч был толст, хотя и прыгуч.
Хурцилава был игроком далеко не лучшим,
Сюч вообще забывал про мяч,
Но каждый, кто встречал на поле Хурцилаву и Сюча
От радости пускался вскачь.
Хурцилава посыпал свои волосы перцем
Его взгляд был мутен, как воды Куры,
Потому что Хурцилава был футбольным имперцем,
Разбивал на поле шатры.
Хурцилава был футбольным Атиллой -
Водил караваны из прибалханских степей.
Сюч бил кулаком по штанге с огромной силой,
И оттуда брызгал источник - пей!
Его левая была в железной перчатке,
Поскольку действительно требовалась вода,
Когда Хурцилава появлялся в штрафной площадке,
А с ним верблюды, жаждущие выпить всегда.
Хурцилава с собой привозил красавиц
И включал половецкие пляски Бородина.
И Сюч, когда ему очень нравился танец,
Залпом выпивал бутылку до дна.
Сюч был футболистом бесконечно хорошим,
Несмотря на слишком толстый живот
Он сидел с Хурцилавой и хлопал в ладоши
Пытаясь отвлечь Любаньского от ворот.
А Любаньский в это время занимался футболом.
Для него самым главным был мяч.
Он думал, что, если атака закончится голом,
Это будет одной из его удач.
И когда Любаньский мчался мимо
В сторону чехословацких ворот
Сюч воспринимал это как дешевую пантомиму
И кривил презрительно рот.
Когда расставляют шатры из кожи,
Верблюды плюются, невольницы пляшут - только смотри! -
Каким надо быть ограниченным всё же,
Чтобы думать о том, что Германия проиграла Польше два-три
И вот, пока Хурцилава и Сюч возглавляли застолье
И наслаждались танцем восточных императриц,
Любаньский и прочие носились по полю
В надежде завоевать сомнительный приз.
Вот так и бегала эта орава
Посреди навозных верблюжьих куч.
Но истинным героем был Хурцилава,
И ещё героем был Сюч.
Они покрыли себя бессмертной славой
Так же, как хоккеисты Черны, Недоманский и Прыл.
А Любаньский со своим шикарным ударом правой,
Увы, ничем себя не покрыл.