Мело весь век уже, казалось…
Народ толпился у вокзала.
Ей чемодан носильщик вез.
СВ пустое. Вдруг попутчик,
Его улыбки теплый лучик,
А впереди сто тысяч верст…
Буран завыл, мороза жало
В окно сквозь щели пролезало,
Мечталось не про чай, а грог.
На полке жалось два баула.
Вот поезд тронулся, качнуло
С провизией пакет у ног.
Она из-под ресниц смотрела –
Усы, очки, худое тело
И, вроде, «Ролекс» на руке.
Всего одна большая сумка,
В ней мягкий плед, подушка-думка -
Он отправлялся налегке.
Подумала, предприниматель.
Сказал, что золотоискатель,
Старатель, мол, - тайга, металл…
Окончен отпуск. Море, мама –
Все позади… Плеснул «три грамма»,
Обмыть знакомство предлагал.
Рассказчиком он был от бога.
Вся жизнь его – одна дорога,
И пули зацепляли влет…
Две пары глаз, в его - усталость,
А в ней взыграла бабья жалость.
Ну кто же женщину поймет?
Чай с коньяком и разговоры –
Чукотские вулканы, горы,
Тайга и вечная тоска…
О самородках и заимках
В его «Айфоне» фотоснимки.
Грибов доверху туеска.
Белугу, хариус и омуль
Ловил он вдалеке от дома.
«БалОк», олени, Колыма…
Слова сплетались, что узоры,
Им ветер хрипловато вторил.
Ну, как тут не сойти с ума?
Она сказала – еду к брату.
Оставив деток, мать и хату,
Преставился у нас отец…
И как-то поздно сообщили.
Видать, успею лишь к могиле –
Лететь полдня в один конец.
Решила ехать. Пусть неделю.
Зато увидеть край метелей -
Урал, тайгу, Байкал, Сибирь.
Погоревать, полюбоваться…
И временами посмеяться,
Свою кручину позабыв…
По всей земле могилы рода,
числом не многим меньше взвода –
В тридцать седьмом под корень нас.
Коснуться бы крестов губами.
И рассказать, что младший самый
Брат уцелел в недоли час.
И с тонкой надломлЕнной ветки –
Два сына вышло, дочка Светка –
то мать моя, и нас пяток…
Объехать бы страну по кругу…
Что мне мороз, снега и вьюга?
Мне б тихих встреч еще чуток.
И вот кредит взяла, и еду.
К могилам прадедов и дедов,
А так же дань отдать отцу.
Потом я все долги закрою.
Ведь дети за моей спиною.
…Слеза катилась по лицу.
А он внимательно так слушал,
Глаза его глядели в душу,
И пальцы тонкие накрыл
Большой и сильною ладонью.
А ей казалось будто тонет,
И чудился ей шорох крыл…
Ей грезилось – попала в сказку,
Дрожащим пальцем водолазку
Погладила, смутясь слегка.
«Та-дам» -стучал на стыках поезд,
Его усы слегка кололись,
Горячею была рука…
Крепчал мороз. Примерзли шторы
К цветочно-ледяным узорам.
Но странный привкус у вина…
Вдоль по запястью бродят губы,
А поцелуй немножко грубый.
«Такая в мире ты одна…»
«И где ж меня всю жизнь носило?
Искал тебя, потратив силы,
В погоне за шальной мечтой…
Признаюсь я, не чаял встречи.
Давай с тобой поставим свечку
За то, чтоб ты была со мной?»
Сплетались ноги, губы, руки…
Иглою ночь пронзали звуки.
Сережки, кольца – все на стол.
Ему ласкать ее мешало,
Все кроме кос, подобных шали.
Но лишь пока в нее вошел.
Взлетели вместе. Стон и шепот…
А за окном бурана ропот.
Он покурил и начал вновь…
Горячечные сыпал ласки.
Упала на пол водолазка…
В купе царила лишь любовь.
…Под утро лишь она уснула.
Он снял неспешно два баула,
С провизией пакет достал.
В карманы кольца сгреб и серьги,
Из кошелька достал все деньги,
Суммировал в уме: « Пуста.»
И выпрыгнул на полустанке.
Темнели рельсы в белой манке,
Заря мазнула небеса.
Тревожное ей что-то снилось.
«Оставь, - шептала, - сделай милость!»
Затем: « Кровавая роса…»
Проснулась. Поняла все сразу -
Ей довелось отдаться мрази.
Проводники носили чай.
Сорвала простыню брезгливо.
«Чмо магаданского разлива,
«ХЕРой» мой северный, прощай.»