Мой старый замок у хмурого моря. У хмурого северного моря. Под серым небом.
В замке колышутся на сквозняках гобелены. В тёмных углах иногда что-то... бывает. На старых каменных стенах — пятна сырости, иногда, перед дождем — капельки влаги.
Но камин горит ярко, и туфельки на меху славно греют.
Сквозь узкие витражные стёкла серый дневной свет окрашивается розовым и золотистым. За окнами залы - чёрные деревья парка, разделённые на квадраты частым свинцовым переплётом. Глубокая осень, ноябрь.
Окна моего кабинета выходят на море. Море, где никогда не появляются корабли. И правда — Замок На Краю Света. Только волны — серые, неприветливые. Кони Мананнана. Редко-редко — солнечный луч сквозь облака.
Я живу в полном одиночестве. Не считая нескольких старых слуг. Они так давно здесь, что почти неотличимы от серых стен, а шаги их заглушает шум прибоя.
Я тоже давно здесь. Наверное, давно. Я не помню. Скорее всего, с тех пор, как рассталась с тобой. "Рассталась" — как это возвышенно. Просто — ушла, потому что не могла больше этого выносить. Чего выносить? Тебя. Я слишком тебя любила. И однажды вечером я ушла.
С тех пор было много времён года, мои волосы стали длинными, а на лице появились первые (не первые!) морщины.
Я живу. Да, наверное, живу. Читаю старые книги, гуляю в пустынном парке или по берегу моря. Песок мокрый, плотный, и следы сразу же исчезают, стёртые волной. Хорошо бы исчезнуть вот так, без усилий, из твоей памяти. Ты не забыл меня, и я это знаю.
Недавно приезжал златокудрый рыцарь на белом коне. Пленённый балладами о моей красоте и печальном уединении. Я отдала его дракону. У меня есть дракон. На заднем дворе. Правда, он изрядно растолстел, ведь рыцарей приезжает много.
Белый конь живёт теперь у меня. Правда, оказалось, что это не конь, а единорог. У него грустные глаза. Мы не знаем, как его зовут. Он пасётся в парке, а иногда с тоской смотрит на море. Но там никогда не появляются корабли.
Мой дракон уже почти не летает. Так, иногда, встряхивает крыльями, когда я шепну ему, как дядюшке Эйнару: "Гром!" И тогда слуги вздрагивают и бормочут молитвы.
Больше рыцарей пока не было.
Иногда я слушаю Генделя и Букстехуде. Слуги ничего не понимают. Думают, я — колдунья. А это просто плейер — твой подарок.
Мой ручной ворон очень любит печенье. Даже больше, чем человеческие глаза. Ворон переживёт меня. Как странно. Но ведь я существую не только в этой реальности. И в другой — я переживу своего ворона. А ещё в другой мы с ним не знакомы. Но с тобой мы знакомы всегда.
Тяжелее всего ночью. Ночью трудно спать. Эти шелесты, шорохи, эхо... Пламя свечи колеблется, гаснет. В темноте кажется, что море подошло к самому окну.
Моя любимая кошка сидит рядом. Она тоже не спит — потому что не сплю я. У неё голубые глаза, как у тебя.
Кроме нас, все в замке спят. Спит дракон, спит ворон, спит единорог. И повар спит. И старый дворецкий. Спит кучер, спят конюхи и грумы. Спят мои верные охотничьи псы, правда, очень чутко. Мои любимые лошадки, гнедая и вороная, тоже спят. Им снится белоснежный единорог.
Тень златокудрого рыцаря спит на одном из гобеленов.
Я прохожу по залам. На лестницах и в галереях ужасный сквозняк. Ветер завывает, и холодно, холодно... Я кутаюсь в плащ. На плече у меня сидит кошка. Я придерживаю её одной рукой, чтобы, сорвавшись, она не вонзила мне в плечо когти. Это у неё чисто рефлекторное, на самом деле она не выносит крови. Всегда сжирает мышей целиком...
Мы идём с ней по западной галерее. Дальний конец неразличим во тьме. Возможно, там – Пятая Авеню. Вот, что-то даже такое мерцает. Или это Тара с блистающим Кухулином. А я — Медб. И Айлиль заодно — "муж и жена — плоть едина".
Я чувствую на голове венец Дейрдре. Кошка негромко рычит. Из синего мрака выступает фигура. Я не испытываю страха. Фигура приближается. Этот призрак похож на тебя. Я подхожу ближе. Это ты.
Это снова ты. Я так устала.
Ты молча смотришь на меня, протягиваешь руку. Я жду. Рука почти касается застёжки моего плаща, бессильно падает. Ты отворачиваешься, уходишь. Я молча жду. Я не умею прощать.
Море шумит. Замок погружен в сон. Я лежу ничком на ковре, у догорающего камина, с головой закутавшись в плащ. Я не плачу.
Скоро рассвет. Скоро наступит рассвет.
ноябрь 1993