В одной из жизней, что я был
В далеких африканских странах.
По речке местной как то плыл
И думал об учителях экранов.
Я думал долго, не спеша,
Мешая водку с крепким ромом,
Мне все мешала анаша.
Закусывал я обезьяним кормом.
Дышали в ухо мне жирафы,
Гориллы приносили чай.
Я слышал звуки распрекрасной арфы
От белоснежных чаек стай.
Движенье было очевидным,
Похоже все на Петербург
И мне ничуть не стало стыдно
Поссать с борта всем на испуг.
И вот, переплывая Невский,
Срывая яблоки с кустов,
Меня встречает Достоевский,
Готовя плов.
И в этот миг меня хватает
Психологический оргазм.
Душевно, сладко наступает
Жирный спазм.
Я выкрикнул нещадно матом,
Надеясь Федора позвать,
Но тот был вежливым и стал кричать,
Срывая глоткой «Твою мать!».
Я лодку резко двинул в глину,
Чтоб все получше рассмотреть,
Но тут из-за угла пошли пингвины
Меня в капусту растереть.
Я взял весло, погреб им что есть мочи
Подальше в джунгли по реке,
Срывая горестные очи
К их безжалостной войне.
Со мной по Невскому бежали
Жирафы, рыбы и гориллы.
И Достоевский просто так
Кричал: «Пингвины!»