«Я трамвайная вишенка страшной поры,
и не знаю - зачем я живу...»
Осип Мандельштам
Нам опять не уйти от великой муры,
не надуть повелителя блох.
- Я трамвайная вишенка страшной поры?
- Нет, троллейбусный чертополох.
Погоди, не диктуй телефонной трубе
номера мертвецов в тишине -
мы с тобой не поедем на А и на Б,
нам на Ы благодатно вполне.
Вороватый ли дом, виноватый ли Крым,
из Воронежа ль целится нож,
иль по улицам Киева-Вия как дым
бродит то, что уже не вернёшь,
выпрямительный вздох не для наших трахей,
ведь не то, что квартира - страна
как бумага тиха и мелка как лакей.
Мы не чуем её ни хрена.
Говоря - говори, а подумал - молчи,
шевеля кандалами тревог:
не идущий осилит дорогу в ночи,
а бегущий от всяких дорог.
Разговорца, словца, колокольца не в цок
здесь хватает для грая вины,
чтобы вздрогнуть, и дрогнуть, и дать со всех ног
грешной тяги из этой страны.
Но чем эта страна ни грозила бы нам,
не дай бог нам увидеть в грозу,
как несёт Саломея её к паханам
в окровавленном грязном тазу.
Если грянет и впрямь лихорадие гроз,
сняв с аорты обид тетиву,
мы вернёмся в свой город, знакомый до слёз,
и умрём за него наяву.
Нет, не спрятаться нам от муры, от юлы,
круговерти грязцы и вранья...
Но затем и даны мирозданью щеглы,
чтобы думать как ты и как я.