Какой волшебный аромат!
СМЕРТЬ.(Шутливо кокетливо.)
Амбре, не Бог весть, от Диора
Вот тост! - забуду я не скоро,
Разит точней чем автомат.
КАИН.
Понять нам сложно души русских ...
ИЛИЯ.
Какая сложность в душах их?
Ни в чём отличья от французских,
Немецких, финских и других.
Они, мне, любы и в чести!
Я, Каин, разницы не видел.
Да, будет бит кто их обидел -
Научат праведно вести.
Разбили шведов под Полтавой,
Монголов орды стёрли в прах,
В боях, увенчанные славой,
Их рати взяли и Рейхстаг.
Смотри, Енох, (Показывает на секретаря.)
один русак
Среди евреев затесался
И ведь смышлёным оказался -
Ни дать ни взять донской казак.
Являет к старшим уваженье,
Зело печётся о стране,
Не зол, простив нам униженья,
Но хвост накрутит сатане.
СМЕРТЬ.
Коль баба я, - то не смолчу!
И пусть, как Костя, не сумею,
Тягаться в тостах с ним не смею,
Но всё же, я, сказать хочу:
Известно вам, что все народы,
А Каин, знает лучше всех,
Адама с Евою породы,
Из рая изгнанных за грех.
От них: монгольский скотовод,
Француз - любовник бесшабашный,
Испанец - гордый и бесстрашный,
Варяг - властитель бурных вод -
В глазах Творца, (и, в прочем, Смерти)
Они, как грешники, равны -
Отцом любимы, как все дети,
Вне наций, цвета и страны.
Но люди, это позабыв,
Разрезав мир на лоскуточки,
В слепой вражде дошли до точки,
Где в бездну адову обрыв
Огнём чистилища пылает,
Как будто дьявольская пасть,
Но мир безумный к ней шагает,
Чтоб в Лету кануть и пропасть.
Толпе, слепой, не ведом страх,
Богатства алчущей и власти,
(Как никогда, две эти страсти
Приобрели сейчас размах).
Но то в толпе все духарятся,
А лично, - в миг слетает спесь.
Творец меня послал заняться
Проблемой этой прямо здесь.
В своей работе до сих пор
Промашек, я, не допускала:
Кто Смерть - напомню для сначала,
Устроив выборочный мор
Среди коварных кукловодов,
Адептов дьявольских идей,
Сосущих кровь земных народов
В угоду низменных страстей.
И сколько б козней и преград
Не строил дьявол в их защиту,
Согласно новому лимиту,
Я скопом их отправлю в ад.
За что и тост свой поднимаю,
Чтоб вместе выпить за успех.
А вам, всем, здравия желаю
И меньше жизненных прорех!
(Все аплодируют и выпивают. Секретарь пригубив тут же ставит
на стол свой канфар. Смерть это замечает и с недоумением и укором
обращается к нему).
СМЕРТЬ.
За мой успех не стал ты пить?!
(Секретарь отрицательно качает головой.)
Тогда озвучь свою причину!
СЕКРЕТАРЬ.(Решительно.)
Меня, не пьющего мужчину
Включи в свой штат?! Хочу служить.
Уж я смогу метлой поганой
С Земли смести всю грязь долой,
А в День Победы долгожданной -
Напьётся Русич удалой!
СМЕРТЬ.(Удивление, растерянность и восторг одновременно.)
В своём ли, Русич, ты уме?!
Не уж-то дурно с перепоя?...
СЕКРЕТАРЬ. (Грозно.)
Тебе, мужик сказал! Не спорить!
Я в рыло дам любой чуме,
Сверну любому чёрту шею.
Бери, хоть мёртвым, хоть живым,
А опыт есть, не оробею,
Хоть добровольцем рядовым.
(Ещё в момент реплики Константина все начинают улыбаться, потом
похихикивать и наконец, откровенно смеяться. Агасфер промокает
глаза платком. Енох смеётся выгнув спину назад, ладони уперев в
поясницу, запрокинув голову так, что его борода торчит почти
параллельно полу. Иоанн смеётся как бы кланяясь, поддерживая свой
животик руками. Каин, улыбаясь, в позе роденовского <<мысли теля>>
сидящего за столом, смотрит на секретаря с неподдельным интересом.
Илия с чуть заметной улыбкой одобрения. Смерть с выражением
материнской озабоченности, мол << Как ты ещё молод и глуп сыночек>>,
в задумчивости отвечает на его просьбу с теплотой и пониманием.)
СМЕРТЬ.
А что!? Чего б не взять тебя?!
Ты не поддашься, вижу, страху,
Склоняя голову на плаху
Так правду искренне любя...
(И решительно.)
Взять? Что ж, возьму, но часом позже,
Но знай: мой час, - здесь век один.
Ильи пророчество не гоже
Нам рушить! Здрав будь, Константин
(Реакция всех неоднозначна. На фразе: <<Здрав будь, Константин!>>
она отталкивает его от себя в сторону авансцены. За секретарём
закрывается занавес. На авансцене появляется автор).
Картина 2. Явление 1.
КОНСТАНТИН. (Автору.)
Ты, что-то здесь перемудрил!
В какие, на хрен, добровольцы?
Ещё бы принял в комсомольцы!
А лучше б, в партию втулил,
Чтоб у народа в авангарде
Нёс гордо знамя Ильича
И от идей его в азарте
Ковал орало из меча
Булыжником в душе с марксизмом,
В рядах борцов с капитализмом!
АВТОР.
Юродствуй, смейся, дорогой!
Я б в этом слёзно повинился, -
Прости! Подобный грех случился,
Верь, в первый раз с твоим слугой.
КОНСТАНТИН.
С каким слугой? Ты бредишь что ли?
Я молодой! Ещё не жил!
На смерть меня по доброй воле?!
АВТОР.
Ведь смерть, на век, я отложил.
Я сделал пьяницу - непьющим,
Пример давая всем живущим.
КОНСТАНТИН.
Прощаю. Сам просёк косяк?
Нет, вряд ли. Умные мыслишки
Вы, друг у друга, цап из книжки -
Чуть-чуть подправил... и <<ништяк>>.
АВТОР.
Отвечу. Я со всем стараньем,
Хоть дождь, хоть снег, мороз, пурга,
Корпел над жизнеописаньем
Твоим! Так чей же я слуга?
Коль что не так - лист в урну. Сразу!
Где ты хамишь - подкрашу фразу.
КОНСТАНТИН.
Всё! Въехал. Я, дружу с башкой,
(Напевает.)Но Костя, кажется, влюбился...
Что смотришь? Ты ж подсуетился
И растревожил мой покой.
АВТОР.(Мечтательно, с лёгкой грустью.)
Когда влюбляются, находят
В привычных звуках старых слов
Нюансы те, что души сводят
К гармонии двух голосов,
К возвышенной волшебной рифме
Где бьётся пульс в едином ритме.
А ты шаланды в порт ведёшь, -
Но где же здесь души томленье?!
<<Я помню чудное мгновенье>>...
Нет! Не хрена ты не поймёшь.
Теперь скажу тебе серьёзно:
Не стоит выглядеть <<крутым>>,
Жаргон уйми, пока не поздно -
В два счёта сделаю немым,
Как тот, Тургеневский Герасим,
Что добр душой, да вид ужасен.
КОНСТАНТИН.
Учту. Спасибо за совет.
Тебе виднее - ты ведь автор.
Не прогрессивный, не новатор,
А рифмоплёт и буквоед
Из тех, что слов не любит новых,
Где времени приметы есть,
Но больше, сленг <<тупоголовых>>
Не бросит тень на Вашу честь
Творца, поэта, друга Музы,
Сплотив сильнее ваши узы.
АВТОР.
Пусть это тоже перебор,
Но всё ж приличней и достойней
И мне за русича спокойней -
Не вспыхнет может быть сыр-бор.
КОНСТАНТИН.
А вот по мне - всё как-то тихо.
Немного дай мне пошуметь?
Заделал я б развязку лихо -
Эффект дала бы чья то смерть!
АВТОР.(Указывая жестом в направлении занавеса.)
Иди, тебя спросить забыли!
Там ваш подвал на сад сменили.
Картина 2. Явление 2.
(Секретарь убегает за занавес, где за время их диалога подземелье
превратилось в освещённый полной, яркой луной дворцовый сад
с каменными руинами. Издалека доносится протяжная, грустная
мелодия свирели. В полуразрушенной стене, сквозь приоткрытую
дверь, из которой поочерёдно появляются персонажи, сочится едва
заметный свет, в пятне которого, останавливается, появившаяся
последней Смерть. Все расположились по обе стороны от неё. Кто-то
садится на камни развалин, кто-то стоит, наслаждаясь лунным
пейзажем и прохладой ночи. Каин стоит невдалеке от Смерти. Енох,
опершись на рукоять своего огромного посоха двумя руками и сверху
положив на них голову, смотрит куда-то в ночную даль. Секретарь,
скрестив руки на груди, плечом опирается на стену с противоположной
от Смерти стороны. Дверь, это как бы граница между миром мёртвых
и миром живых).
КАИН.(Обращается к Смерти, глядя в бескрайний простор небес.)
В канун приезда твоего
Не мало мнений здесь звучало,
Что там, где есть всему начало -
То должен быть конец всего.
Енох, поведал нам, почтенный,
Когда по Млечному пути
Летел средь тысяч звёзд вселенной,
Пытаясь край её найти,
Но вслед галактики одной -
Второй просторы открывались,
За ней неспешно проявлялись
Другие стройной чередой.
Не видел он конца пространствам,
Границ не мог найти мирам,
Слепящих пламенным убранством
И был безбрежен Божий храм.
Ты знаешь мир. Открой слепцу
Глаза, чтоб видел дальше носа.
Ответь всего на два вопроса,
Всем нам, а пуще мне глупцу.
Достигнуть он не смог границы,
Ограды, врат ведущих в рай,
Летая в Божьей колеснице:
Так есть ли тот волшебный край?!
СМЕРТЬ.
Я, вам, сказать всё не могу.
Вопрос коснулся сфер секретных,
Покрытых тайною для смертных,
Я! Смерть! те тайны, стерегу.
А вам, отмеченным Всевышним,
Скажу: эдем - есть!... Есть и ад.
И Суд есть, праведный и Высший -
Ему нет к истине преград.
Но Каин! Глупо ведь скрывать
От Смерти тайный смысл вопросов?
Ты впрямь не видишь дальше носа -
Зачем тогда их задавать?
Тебе <<слепцу>>, и Агасферу,
Коль вы забыли, так скажу:
Лишь Бог, и в ту, и в эту эру
Вершит всё! Я ж, Ему, служу.
Признаюсь, - дел невпроворот!
Ведь миллионы подчинённых...
(С этого момента Каин, Агасфер, Иоанн, Енох и Илия, подойдя
друг к другу, жестикулируя обсуждают какой-то вопрос и придя
к согласию слушают разговор Смерти и секретаря.)
СЕКРЕТАРЬ.
Возник вопрос у несмышлёных -
У твёрдолиственных пород,
У дуба, в частности, тупого:
Кто те, сотрудники твои?
Зачем тебе их столько много?
Имён, хоть пару, назови?
СМЕРТЬ.
У них ведь тысячи имён!
Знать слуг моих, нет проку Костя -
Не кликнешь их на рюмкув гости, -
Их столько, сколько и племён.
Для вас - давно, по мне - недавно,
Одноязычным был народ,
Избравший делом самым главным,
Воткнуться башней в небосвод...
СЕКРЕТАРЬ.(Бесцеремонно перебивает махнув рукой.)
А, знаю... Это я слыхал:
На стройке, той, все оборзели,
Точней погрязли в беспределе...
СМЕРТЬ.
Однако, Русич, ты нахал!
За башню троечка! Убога
В сравненье с тостом эта речь, -
Там языков Господь дал много,
Но твой, Он, может и отсечь.
СЕКРЕТАРЬ.
Прости покорно! Нахамил...
Привычек грязь - водой не смоешь...
СМЕРТЬ.
Из слов понятно, что ты стоишь,
А ты, сейчас, продешевил.
СЕКРЕТАРЬ.
Поверь, мне совестно и горько,
Но ты ответишь на вопрос:
Зачем тебе подручных столько?
А может быть на них есть спрос?
СМЕРТЬ.(Обведя всех холодным, отрешённым взглядом, как бы
в раздумье, медленно, негромко, но твёрдо, начинает монолог,
постепенно увеличивая темп, динамику и эмоциональную
окраску, подводя к чеканному слогу последней фразы.)
Курьёзным будет мой ответ.
По меньшей мере - необычным.
Один - найдёт его циничным;
Другой - отыщет в нём навет;
Жесток и мрачен - скажет третий.
И пусть. Мне ль, Смерти, угождать
Всем, строя речь из междометий:
Ох, болен он! Ах, ей рожать!
Свой взгляд похвально всем иметь.
(Показывает рукой на дерево.)
К примеру: вот дрожит листочек.
Нам, ветер - друг в прохладе ночи...
Но для листка он враг! Он смерть.
Погибнет тьма в лучах рассвета,
А тьма ночная - день убьёт.
И ваше солнце, и планета,
И в мире вашем всё умрёт!
Я, там, за праздничным столом;
Я, вместе с нищим и богатым;
С атлетом рядом я, с горбатым -
Все! Все у Смерти под крылом
Теченье дней одолевают,
В никчемной, глупой суете,
О душах все же вспоминают -
Когда приблизятся к черте,
Где ангел, вас хранивший, сдаст,
А примет душу ангел Смерти,
Учтя в реестре на конверте
Грехов накопленных балласт.
Но наш, рассчитан эскалатор
По старым СНиПам, а теперь
Грехов так много, что дозатор
Мотор блокирует и дверь.
Тогда помощников черёд
Тащить чужих грехов всю тяжесть.
Порой, кто дюж на вид и кряжист,
Кряхтя, согнувшись их несёт.
А я присутствую незримо
Во всём, повсюду и всегда.
Ни кто, ни что неотвратимо
Умрёт, исчезнет без следа.
Да, я во всём! Всегда! Везде!
Повсюду я: и в дне, и в ночи,
Где пулемёт нещадно строчит,
В рождённой только что звезде.
Я в ваших женщинах любимых,
О жизни призванных радеть,
Я в муках их невыносимых,
Что дарят жизнь, - рождая смерть.
(Невысоко, но резко взметнув чуть согнутые руки и замерев в этой позе,
медленно поворачивая голову. Исподлобья, она смотрит уже пылающим
и в тоже время леденящим душу взглядом, сначала на оторопевших героев,
затем на зрителей тут же приняв обычный вид, продолжает прежним
тоном.)
Что, страшно? Я пугать могу!
Но всё, что сказано - серьёзно.
Гротескно несколько, и грозно,
Нагнала, так сказать, <<пургу>>,
Хотя лишь правда в слове каждом
Поможет умному понять,
Что жизнь, Им, данная однажды
Грешно на суетность менять.