крестились люди: чур-чура –
и слушали, как под рогожей
знобило землю до утра
и разливался жар по коже, -
и снова не убереглись:
подслеповаты и белесы,
из лихоманных трещин ввысь
полезли крошечные бесы,
по трубкам червяных ходов
бежав с родного пепелища –
в подгнившей мякоти плодов
искать себе приют и пищу.
всё успокоилось. но мгла
клубиться начала над садом:
они плевали в зеркала
и роем дули на лампады,
швыряли оземь образа
и в небо тыкали ухватом…
а люди прятали глаза
и говорили: хмарновато,
и тупились, замкнув уста,
когда, со спин сдирая кожу,
погнали скупщики скота
стада былых подобий Божьих,
и шли, не замечая зла –
исполосованное стерво –
глаз не было. в них без числа
плодились бесы – или черви…
… а те, кто из последних сил
держался, видели из окон,
как свет оставшийся чадил,
во тьме свернувшись в лунный кокон,
и, убегая от беды,
грядущей радости во имя,
жгли зачумлённые сады –
и пламень следовал за ними.