Блудница

Твин Кей
Вот ты говоришь: я красавица, одному моему взгляду все мужчины подвластны, и каждая женщина, от девы до нищей старухи, в душе погибают от зависти, мечтая стать хоть чем-то на меня похожей: хоть жестами, хоть платьем. Пусть так…Может быть, ты и прав. А я тебе скажу: непросто это – быть блудницей, ходить, как все женщины, на рынок, показываться днем в городе. Каждый будет тебя сторониться, каждый норовит вслед плюнуть, сказать обидное, и громче всех тот, кто вчера обивал твой порог, мял простыни, бросал монеты на стол, а тебя навзничь, лицом в пол, и только с зарей ушел. Ты говоришь: да у тебя весь город в мужьях, каждый знает твой дом и каждый второй  – твой супруг, и всякая женщина знает, с кем муж ее делит ложе, но все они проклинают тебя, и никто из мужчин твоих не придет, когда зовешь, никто из них не поможет, если он тебе нужен. Когда горишь, подхватив лихорадку, что приходит с сырыми туманами осенью, или ветром сорвет дверь с петель, или просто обидит кто (а это бывает почти каждый день), в спину слово, как камень, бросив. А то иногда и камень... А у тебя внутри сердце женское, мягкое. Что ж поделать, если создана я для любви, как ни зови, что в лицо ни бросай: продажная, падшая… Да, я – такая, и я – настоящая, гулящая или пропащая. Так от судьбы не уйти: кто рожден для славы, кто для золота, кто для злобы, кто для молитв и бога, а чем попрекнешь, если я для любви рождена? Отдавать, себя всю – до дна, – каждому, кто переступит порог, каждому, кто попросит, каждому, кто позовет, и нет в том стыда. Чья вина, если у их женщин грудь снаружи, внутри – все одно: мрамор, а я  – каждому из них жена, каждого из них люблю, как первого, и навсегда, без обмана. Каждый из них для меня красив, каждый – жених, и они, думаешь, приходят ко мне вот за этим? Так это – смотри, смотри, – у меня все такое же, как у всякой из женщин: что у царицы, что у нищей. Нет, они приходят ко мне – любить, сжимать до боли, но никто из них не ложиться со мной, каждый с той, что ждет его дома, с той, что обманула, прогнала, ушла к другому… С той, что пока лишь снится, с той, которой еще суждено сбыться  – и каждой из них становлюсь для него я – лик всех этих женщин. И имя мое уже стерто, что крыльца ступени, порой к зеркалу подойду и не сразу пойму – кто глядит на меня в ответ. Да, может быть, ты и прав, может, я и красавица, и не знаю нужду. Да, пойми, я не плачу, нет… Но иногда, под праздник, взгляну на луну: пусть хоть раз, лишь ночь, пусть одну, один час, но кто-то из них придет и ко мне, к настоящей. Вернет мне имя мое и лицо, и прижмет к себе меня, не другую. Уж сколько лет, а все и не сплю, до первого стука в дверь, мечтаю, разбирая линии трещин: луна поймет и услышит меня… Она ведь тоже из женщин.