Не зная брода, не суйся в своды
любви. Остынь. Ты так легко лишала
всего всегда. Пока ничком лежала,
топтались годы.
На черный пол, где белая кровать,
ты осторожно ноги опускала,
как на шоссе или перрон вокзала,
или на озера обманчивую гладь.
Как много раз пытался угадать,
когда же я завою от бессилья.
Тебе, скрепя зубами, приносил я
что невозможно никому отдать.
Ты выходила. Из одежд земных
был на тебе лишь сон и плач капели.
Так половицы под тобой скрипели,
что превращала в музыку ты их.
Мерцал твой свет, как капля на весле.
День уносил заученное тело.
И твое имя, кажется, истлело,
осев моим дыханьем на стекле.
Такой вот брод. Но мы еще споем.
Ты для меня звучать не перестанешь
в том, самом отдаленном из пристанищ,
когда смешаюсь с небом и гнильем.