В Антверпене во время пятиминутного дождя я раскрыла свой зонт, а закрыть до конца не смогла. Что-то сломалось, ручка не убиралась и торчала теперь из сумки.
После Голландии, в которую невозможно не влюбиться, на Бельгию любви не хватило. Если Голландия отложилась в памяти сочно-зеленой в голубых бликах каналов, то Бельгия запомнилась коричневый, душной и липко-сладкой. К тому же эта ручка зонтика... На неё, как рыба на крючок, постоянно попадались бельгийцы и прочие иноземцы. Правда, интересно было извиняться. Создавалась иллюзия общения, а иногда и заигрывания.
На привокзальной площади, где стоял отель, всю душную ночь бурно веселились афробельгийцы с пением, танцами и воплями. Поэтому утром мы предстали пред гидом сонными мухами. А местным гидом был молодой русский мужчина. Он с таким юмором живописал бельгийскую жизнь, что мы проснулись сразу, окончательно и бесповоротно. К тому же, мужчина имел повадки ловеласа, поэтому девушки из группы проявили непривычно живой интерес к истории и архитектуре, а дамы постбальзаковского возраста втянули животики и распрямили спинки. А гид заливался соловьем, при этом обволакивая томным взглядом заинтересовавших его девушек. На сердцееде были кеды кислотно-малинового цвета. До нас эта мода в то лето еще не дошла, и эти странные кеды постоянно притягивали взгляд, соперничая с архитектурными изысками.
После того, как ловелас показал нам всё интересное в Антверпене, мы с ним попрощались до завтра, до Гента.
-Как? - изумился обладатель странной обуви и стреляющих взглядов - разве, именно я провожу там экскурсию?
И огорченно засверкал малиновыми пятками прочь. Мы явно не вписывались в его светлое субботнее завтра.
А пока он предавался личным делам, мы тоже времени зря не теряли и во вторую половину дня посетили Брюссель. Брюссель оказался неожиданным и солнечно-жарким. Верхний город был интересен и несколько помпезен в своей административности, а нижний, конечно, умилил старинными кривенькими улочками и уютной центральной площадью, которую в августе всю сплошь покрывают узором из цветов. Каждый дом этой площади имеет свою историю и свое название. Например, «Хлебный дом», «Гора Фавор», «Роза», «Золотое Дерево», «Лебедь». В «Лебеде» Карл Маркс встречал Новый год, не помню какой, и написал там "Манифест коммунистической партии". Это тоже было неожиданно и почему-то странно.
Потом нас повели, естественно, к "писающему мальчику", который писал в двух шагах от площади. Этот мальчуган для бельгийцев - олицетворение свободного духа. В день нашего приезда писающий свободолюбец был гол, как сокол, а все его одежки находились в персональном мальчиковом музее Маннекен-Пис. У нас даже нашлись желающие поглазеть на них.
Мальчик уже почти шесть веков описывает угол дома в центре Брюсселя, являясь не только символом города, но и календарем. Существует специальный совет, который решает, во что сегодня нарядить символ в зависимости от праздника или мероприятия, которое проводится в городе. Например, 12 апреля мальчик фонтанировал в космическом скафандре, подаренном нашей страной, после участия в совместном космическом проекте бельгийца. А вот, когда он бесстыже щеголяет своим естеством, как сегодня, это означает, что в Брюсселе обычный будничный день.
После нескольких историй про занимательную статую экскурсовод завела нас в "свой" шоколадный магазин за углом справа от мальчика, где была русскоговорящая продавщица. Она нас усиленно обрабатывала, обещая всякие кущи за опт. Но мы не повелись на ее трели, а просто напробовались там вкусного шоколада и побрели дальше, палимые солнцем. По дороге, далеко не отходя от мальчика, вкусили знаменитые бельгийские вафли, которые выпекали на наших глазах. На взбитые сливки в такую жарищу взгляд не пал. Вафлина была выбрана простая в посыпке сахарной пудрой. Сначала было очень вкусно, но под конец эта вафля без чашки горячего несладкого чая показалась такой приторной, особенно после съеденного шоколада, что ее остатки были выброшены в урну. В довершение в каком-то уличном кафе мы запили это чужеземное лакомство вишневым "Криком" - бельгийским фруктовым пивом, что было большой ошибкой, так как и оно оказалось очень сладким и шипучим. Так и бродили потом под солнцем в приторно-слипшемся состоянии.
А ближе к вечеру в районе "писающей девочки", которая сидела за решеткой, очевидно, чтобы её не домогались всякие извращенцы, нам был заказан ужин с очень вкусным томатным супом-пюре и мидиями. Дома на них я всё никак не могла решиться - у меня отвращение ко всяким морским гадам. Но здесь взяла себя в руки и выбрала на второе мидии, а не банальное мясо. Проявив мужество, чтобы не испортить аппетит соседям, с опаской начала их есть. Во вкус не вошла, но хотя бы отвращение прошло. Поданную кастрюлю с мидиями удалось осилить только наполовину. И почему в Европе, особенно в Германии, порции каких-то неимоверных размеров? Я просто не представляю, как можно столько съесть. Может, поэтому среди, например, немок за 40 лет много квадратных. На десерт был подан шоколадный мусс, по-моему, совершенно неуместный в этом обеде, и опять очень приторный. К счастью, всё это мы запили наконец-то настоящим пивом под названием что-то, типа «Чмей». Пиво было плотное, крепкое и какое-то солидно-настоящее, не то, что сладкий и почти безградусный «Крик».
Встав из-за стола, мы побрели. Побрели, как волки из мультика (щассс запою), с трудом поднимая отяжелевшие тела в верхний город к своему автобусу, мимо писающей девочки, мимо центральной площади, мимо витрин с брабантским кружевом и шикарными гобеленами, мимо памятника одному из мэров города, затертые колени которого говорили об обещании выполнения желаний всем страждущим счастья туристам.
Перед сном в Антверпене осмотрели соседствующий с отелем центральный вокзал, который и снаружи и внутри считается памятником архитектуры. Вокзал действительно впечатлил. Особенно 4 яруса платформ, на 3 из которых прибывают поезда.
Один поезд как раз и прибыл. Выглядел он снаружи не очень опрятно. Из вагонов выскочила какая-то молодежь и шустро разбежалась в темноте по остановкам.
Так закончился наш первый бельгийский день - душный и липко-приторный.
октябрь 2014