Я убит подо Ржевом, где Волга берёт свой разгон,
у деревни в три дома, во время седьмой атаки.
Здесь за каждый овраг забирал у нас враг батальон.
Здесь за каждый сарай в лобовую сходились танки.
Утром было нас больше в пять раз.
Мы весь день безумно лезли вперёд.
Белым саваном снег, снег насколько хватает глаз.
Нам могильщик на всех один — миномёт.
Онемевший от страха, лишившись последних сил,
я не думал совсем о судьбах Кремля.
- Что же ты натворил, бестолковый наш командир?
- Ты же всех погубил нас — товарищей и меня.
Нам сказали: «Так надо», и мы поднимались в рост.
Кто-то бросил гранату, она, покатившись грушей,
разметала меня, но я видел как сам Христос
шёл по снегу босой отмаливать наши души.
Здесь, на русской Голгофе, остались лежать навсегда,
в нашей братской воронке, на мягких еловых лапах.
Командир, мы простили тебя, только ты приходи иногда
в безымянное поле о нас безымянных поплакать.