Мурлыка В. – друг белый, беспородный.
Любимейший и толстый обормот,
С персидской долей крови благородной
В шотландской вислоухости – мой кот!
Янтарные глаза суровою морщиной
Нахмуренного лба разделены.
Блестящие клыки кота-мужчины,
Приплюснутый оскал иранской стороны.
Как облако пушист, от лапок и до темя,
Светился ангелом в кромешной темноте.
Угрюмые глаза – разбойничее племя,
И нежной шкурки пух – «рецидивист в фате»!
Как всякий альбинос был сборищем пороков:
С рожденья тугоух, полуослепший глаз,
Сустав неразвитый внутриутробным роком.
Хромал почти всю жизнь, вывихивая таз.
Семь бед добавили короткий позвоночник,
Спиною привалясь сидел, как человек.
А в «мяве» бесподобном был тенора звоночек
Серебряный, и в памяти оставшийся навек.
Сложив перед собой кривые ятаганы
(Своих когтей кошмар) на белом животе,
Кудрявой шерсти шёлк мерлушковый, бараний
Не забывал вылизывать в домашней суете.
Шотландский гордый дух последнего окота
Перебивал изысканность, и этот снежный ком
Предпочитал дух «Примы» и мужского пота,
Катаясь на рубашке хозяина клубком.
Его любили мы – четыре поколенья,
Он нас всегда держал на поводке усов.
В любое время дня подставлены колени
Для песенных рулад и беспробудных снов.
Как плохо без тебя, Мурлыка, кот безгрешный.
Как пусто без тебя – сиротствуем, хоть вой!
И хочется опять увидеть, как поспешно
Несётся радость-мышь, гонимая тобой…
* * *
Порою, поджидая темный вечер,
Верчу бумажку-бантик для тебя.
Когда-нибудь случится наша встреча,
И вместе поиграем: Ты и Я!