Декабрь бездушно и зловеще
Ссыпал в Неву свою промозглость.
А сон у матери был вещим…
И с ним врывалась безысходность…
Тот, кто возможное предвидел –
За двери выставлен намедни.
И ночью в вечную обитель
Отправлен лучший сын деревни…
Улик не ищет юный опер,
А может, ищет, но с оглядкой.
Но «Англетера» пятый номер
Вопит от страшных отпечатков.
Весь скарб нехитрый перевёрнут.
Спешили, и коротким тросом
Неловко на три метра вздёрнут
Поэт… кулацкий отголосок…
Не зря же Горький намекает:
Беда – крестьянские поэты!
Их песнь о деревенском рае –
Опасный лозунг для Советов!
Но нет пути к расправе гласной,
Для лучшего певца России.
И, скрыв отрыжку неприязни,
Его беззвучно проглотили,
Залогом взяв стихотворенье
С кровавым «Друг мой, до свиданья».
А лист истрёпан. Нет сомненья,
Что срок у строк довольно давний.
Двух лет назад, зимой, в Батуми,
Поэт страдал кровопотерей.
И свежей кровью вывел думы
Он далеко не в «Англетере».
«Москва кабацкая» звенела
На языке намёков точных.
Переиначено для «дела»
Его «с собою не покончу»…