Даша посмотрела на себя в зеркало. Ничего не изменилось. Тот же слегка вздернутый нос, припухлые губы и большие серые глаза. Вокруг них добавились темные круги из-за болезни. Это, последнее, совсем некстати. Она была похожа на маленькую испуганную пичужку...
Почему же тогда Антон говорит, что она самая красивая? Лучше всех. Это, конечно, приятно. Так всегда делают, когда любят. Вчера при встрече сказал, что такой красивой он ее еще никогда не видел. Они оба студенты и каждый раз для новой встречи им приходилось что-то придумывать. Это создавало немалые трудности, занимало их бесконечными поисками. Чаще всего у них ничего не получалось и тогда они просто бесцельно гуляли по городу, целовались в парке до боли в губах. Теперь бродить по улицам стало холодно, серое небо дышало ранним снегом. Окончательно замерзнув, они грелись чаем в маленьком кафе и мечтали. Когда-нибудь у них в этом городе тоже будет свой собственный уголок. Как же хотелось скорее приблизить это время…
Как и многих девушек, Дашу волновал вопрос ее отношений с Антоном. Чего в нем больше, любви, о которой он не хотел распространяться или обычного неуемного мужского желания обладать ею? Он всегда решительно отметал простую физиологию. Антон признавался, что чувствует ее даже на расстоянии так, как если бы она была рядом с ним. Такое всегда приятно слышать, но он почему-то очень редко говорил ей об этом. Разговор о высоких чувствах давался ему с трудом, все слова у Антона получались какими-то бледными. У него лучше получались шутки, от которых ей иногда хотелось плакать и смеяться одновременно. Они у него были местные, типа: "Чем отличаются жители Петроградки от жителей Васильевского острова? На Петроградке выходят на улицу по Большому и по Малому, а на Васильевском еще и по Среднему". Каждый питерский знал, что здесь дело шло о названиях проспектов. Даша тоже любила Васильевский остров и считала его сердцем Петербурга. Там в блокаду жил ее дедушка, но от Антона она ожидала совсем других слов...
В их любви всегда было место ожиданию. Иногда Даше казалось, что ее сердце могло разлететься от грусти на куски. Потом от счастья хотелось умереть, потому что лучше этого ничего не было на свете. Тогда слова о любви шли сами, просто вытекали изнутри. Как хотелось их слышать каждый раз…
Даша еще раз заглянула в зеркало. Нет, сегодня она себе не понравилась. Все это Антон нарочно придумал, чтобы она успокоилась. Он говорил, что Даша совсем не похожа на свое отражение в зеркале. Зеркало могло говорить правду в силу своей умеренной кривизны. Это только ее отражение, а не она сама. Тогда фотографии говорили правду еще меньше. Многие из них ей не нравились.
Наверное, Антон тоже видел только ее отражение, но уже в себе самом. Даже пытался рисовать Дашу не один раз. Получалось не очень похоже. У него всегда что-то необыкновенное выходило. Чаще всего это была девушка с крыльями, девушка-ангел. Только не стоило путать с женскими полетами на метле. Это уже точно, не про нее.
Иногда Даша читала свое отражение в его глазах. Вчера они были у Антона удивленные и восторженные. Будто увидел ее впервые. Она отражалась и растворялась в них, таяла как снежинка на оконном стекле…
Как приятно чувствовать, что тебя любят. Даше хотелось танцевать и кружится по воздуху. В таком необыкновенном состоянии было ощущение какой-то внутренней раскованности и свободы. Наверное, на земле ей всегда не хватало именно этого. Правда сама Даша в этот момент никуда не улетала. Они с Антоном сидели рядом в вагоне метро и подъезжали к станции “Чкаловская”. Антон сильный и красивый. В этот момент от него исходили какие-то флюиды или волны, от которых ее маленькое сердечко начинало трепетать. Внутри ее рождалась скрытая энергия, растекавшаяся по всему телу. У Даши дрогнули ресницы. Летала не она сама, а ее душа. Кажется, никто из окружающих этого не заметил.
Даша совсем не похожа на своих подруг, всегда с разными фантазиями. Она с детства росла физически хрупкой девочкой, какой-то совсем прозрачной и невесомой. За это ее дома называли “нашим небесным созданием”. Она действительно не знала себя. Ее “я” существовало вне времени, не зная тайны своего рождения и судьбы. Тогда жизнь могла показаться бесконечной…
Ей хотелось верить глазам Антона. Даже если это окажется только иллюзией, то сейчас она делала ее мир прекрасным. Как же можно было отказаться от своей мечты и фантазий?
Отражение в зеркале испугало ее. На какой-то миг ее лицо показалось страшным, постаревшим на десятки лет. Наверное, у нее опять болезненное состояние, она не могла терпеть холод. Ей захотелось согреться. Можно было просто надеть вязаные носки и залезть под теплое ватное одеяло. Укрыться с головой, это всегда ее успокаивало. Даше было очень грустно. Телефон опять долго не звонил. Конечно же, Антон чем-то сильно занят, но она никогда не позвонит ему первой. Даже, если на это уйдет целая вечность.
Налетевший осенний ветер уныло пел в водосточной трубе, гремел оторванным листом железа на соседней крыше...
Даше нужно было просто перестать все время думать об Антоне и заняться чем-то другим. Она открыла книгу...
"Термины "катастрофа" и "теория катастроф" были введены Рене Томом и Кристофером Зиманом в конце 1960-х - начале 1970-х годов. Одной из главных задач теории катастроф является получение так называемой нормальной формы исследуемого объекта в окрестности "точки катастрофы"... Даше в этот момент показалось, что она сама стала такой точкой. Тогда какое ей дело до всего остального мира с его потрясениями?
В учебнике предлагалось рассмотреть семь элементарных катастроф по Тому...
Телефон зазвонил так резко, что Даша вздрогнула. Да, это был он. Голос у Антона спокойный и уверенный, в нем не было никакой лирики. Все только по делу…
Все же хорошо, что он у нее есть. Когда Антон рядом, к Даше приходит состояние покоя и защищенности. Наверное, когда-нибудь у них все будет. Ведь даже у птиц весной появляется свое маленькое гнездо. Потому что всем небесным созданиям хочется возвращаться домой. Особенно, если их там всегда ждут.
Фото из Интернета