Повстречался огромный медведь
С агрессивной толпою гиен,
Но не стал от досады реветь,
Не желая в нечаянный плен;
Попытался понять, что хотят
Неприглядные с виду “братки”,
Чей трусливо-пронзительный взгляд
Был ужасен, хоть вешай портки…
Те молчали, пока на ветвях
Молодой невысокой сосны
Мощных грифов не села семья,
Объявив, что желает войны.
- Мы тебя невзлюбили за то,
Что порядков таёжных не чтёшь,
Полагая, что слишком “крутой”,
А на деле - ничтожная вошь!
Унижаешь невинных зверей,
Коих некогда вкусно кормил
На халяву, лелеял и грел,
Но отныне ты стал им немил!
Много ежиков мирных убил,
Сбил стрижей, что летели на юг;
Большинство сожжено, без могил,
И теперь замыкается круг:
Отвечать будешь сразу за всё,
Нас - стервятников грозная рать,
Мы с гиенами правду несём,
Не дадим безнаказанно врать!
Отвечал разъярённый медведь:
- Ничего, кроме подленькой лжи,
И не ждал, но готов умереть,
Чтоб с десяток, кто падалью жив,
Стал зловонною падалью сам!
Вы трусливы, с крылами и без,
И по клювам и гнусным усам
Надаю, ведь взбешён, словно бес!
Омерзительны ваши дела,
От которых несёт воровством,
Ваша подлость на трупах цвела:
Наплевав на СовБезы ООН,
Вы долбили балканских орлов,
Добивали верблюдов в степях,
С одобрения евро-ослов,
(Средь которых литовец и лях
Злее всех извращались во лжи)
Всё валили на нас, медведей!..
От желания вас положить
Становлюсь многократно сильней!
Развернулся, сосёнку сорвал,
И пошёл на дрожащих гиен;
Те, почуяв безрадостный бал,
Ощутили опасный момент,
И трусливо попятились вдруг,
Вновь на грифов с надеждой взглянув…
Те, над лесом проделавши круг,
Улетели, прокаркав: “move-move”!
Стала падалью горстка гиен,
Набежали шакалы на вонь,
А медведь, невзирая на тлен,
Осклабившись, вернулся домой.