Перебираю дней шуршащий ход –
не богохульствую, наоборот,
Обещано бессмертье непременно,
хотя, всё в мире временно и тленно,
Но кто-то и нетленки создает,
взрыхляя ими перечень забот -
В ночном котле заваривая чай,
к рассвету петуха не подгоняй!
А человек - венец Творца Вселенной,
всё ждет, что в захолустье неизменно
Вольется устьем Млечная Река.
Господь на мир взирая свысока
Возьмет в ладони этот тяжкий вес -
покатится с сиреневых небес,
Устав от темноты ночного груза,
лимонная, лимонная луна –
Разрезанная кварцевая друза, –
Свершится то, о чем Он так радел -
настанет вечным горестям предел,
Проклюнет тучу яркий луч павлиний,
и следом дождь закапает слепой,
Не предвещая бури грозовой,
бывают ведь и радужные ливни!
Они бегут надышано, свежо.
Ну, вот и славно, вот и хорошо!
А я и не бегу, и не спешу
переступить последнюю межу…
Мне жаль вон той незрячей и прозрачной,
солоновато дождевой слезы
С зеленой виноградовой лозы,
что оплела балкон и вход чердачный.
Гляжу, скользнул зари пшеничный след
на горнорыбий выгнутый хребет.
Потоки ливня хлынули лавиной…
за синей, ярко-синей высотой…
А я слежу в просветке тополиной…
Лежу на бритых травах, сам не свой,
И наслаждаюсь дальней, голубиной…
Какой-то необъятно голубиной,
Прозрачной перьекрыло-голубиной,
небесной, невесомой красотой.