СКАЗКА ПРО ЖАДНУЮ МЫШЬ.
ЗАЧИН.
Я на горушке сижу,
ой, сижу; ой, сижу.
Сверху вниз на дол гляжу,
ой, гляжу; ой, гляжу.
А по долу тропка вьется;
вьется, вьется.
Полюшко к той тропке жмется;
жмется, жмется.
Полюшко белым-бело;
ой, бело.
В нем репейника полно;
ой, полно.
И стеной чертополох;
ох, ох.
Ствол сухой, и цвет обсох;
ох, ох.
На стволе торчат шипы;
ой, шипы.
Как острющие ножи;
как ножи.
На тропинке мокрый снег;
мокрый снег, мокрый снег.
По тропинке ходу нет;
ходу нет, ходу нет.
Над тропинкой серый день;
серый день.
У тропинки старый пень;
старый пень.
Мышь горюет под тем пнем;
ох, горюет; ох, горюет.
Расскажу Вам быль о том,
быль такую.
ПОНЕДЕЛЬНИК.
Рано-утром, из-под пня,
вылезает на тропинку
мышь худющая одна
и топорщит шерсть на спинке.
По бокам у мыши той
выпирают сильно ребра,
и висит живот пустой
на костлявых, с виду, бедрах.
Мышь в тропинку, словно в хлеб,
тычится усатым носом.
На тропинке только снег
да замерзшее болото.
Мышь сказала:" Что, как я
побегу по тропке этой,
может, где лежит еда
под корягой еще с лета...".
Мышь по тропке воробьи
криком в спинку подгоняют,
и с небес в сердцах они
грустно песню напевают:
"Жив-жив-жив, пришла зима
с холодами.
Жив-жив-жив, и замела
все снегами.
Нет ни зернышка в полях,
ни былинки.
Нам один остался шаг
до могилки.".
Мышка серая бежит,
только пяточки сверкают.
Видит, а в снегу лежит
не сучок, не грязный камень,
а пшенички яровой
зернышко, и не простое,
тихо светится оно,
словно солнышко какое.
Золотое зернышко,
ясное, как солнышко.
Зернышко, зернинка --
полюшка кровинка.
Зернышко, зернятко --
лета яровЯтко.
Каравайный белый хлеб --
ничего вкуснее нет!
Мышка зернышко берет,
зажимает в кулачишко
и домой зерно несет,
бьется в такт в груди сердчишко.
Только с неба воробьи
к мышке на тропу спустились,
и сказали так они:
"Дай нам хлеба, сделай милость.".
И струился ясный свет
на тропинку прямо с лапки.
Мышка воробьям в ответ:
"Это зернышко -- мой завтрак.".
Улетели воробьи.
Мышка съела хлеб свой в норке.
Ночь коснулася земли,
а на утро -- вышла зорька.
ВТОРНИК.
Мышь проснулася в норе
и протерла лапкой глазки.
Мышь подумала:" А мне
и сегодня нужен завтрак.
Пробегусь-ка, как вчера,
я по тропке этой белой,
может, где в снегу еда
под листком лежит сопрелым.
Да сегодня побегу
по тропинке не пустая,
а мешок с собой возьму
и завязочку с кистями.".
Мышь по тропочке спешит,
налипает грязь не лапки.
В поле белый снег лежит.
Ждет природа Божьей ласки.
Мышь по тропке воробьи
в спинку криком подгоняют,
и с небес в сердцАх они
грустно песню напевают:
"Жив-жив-жив, пришла зима
с холодами.
Жив-жив-жив, и замела
все снегами.
Нет ни зернышка в полях,
ни былинки.
Нам один остался шаг
до могилки.".
Вдоль тропы репьи стоят.
Мышка бег свой замедляет.
Видит, а в снегу лежат
не сучок, не грязный камень,
а лежат аж два зерна,
что явились золотыми.
Тихо светится земля,
словно солнышко под ними.
Золотые зернышки,
ясные, как солнышки.
Зернышки, зернинки --
полюшка кровинки.
Зернышки, зернятка --
лета яровЯтка.
Каравайный белый хлеб --
ничего вкуснее нет!
Мышка зернышки берет,
опускает их в мешочек
и зерно домой несет,
мерзнет на репье листочек.
Только с неба воробьи
на тропинку к ней спустились,
и сказали так они:
"Дай нам хлеба, сделай милость.".
Свет струился из мешка.
Висли кисти на завязке.
Ноша хоть не тяжела,
да вгрузают в тропку лапки.
Мышка воробьям в ответ:
"Зернышко одно -- на завтрак,
а второе -- на обед,
поищите жухлой травки.".
Улетели воробьи.
Мышка съела хлеб свой в норке.
Ночь коснулася земли,
а на утро -- вышла зорька.
СРЕДА.
Мышь проснулася в норе
и сказала:"Хоть и стужа,
а нужны и нынче мне
завтрак и обед, и ужин.
Пробегусь-ка, как вчера,
я по белой тропке этой,
может, где в снегу еда
спряталась под черной веткой.
Прихвачу с собой мешок
и завязочку с кистЯми,
может статься, выйдет толк
из пробежки меж репьями."
Мышь по тропочке спешит,
налипает грязь на лапки.
В поле белый снег лежит.
Ждет природа Божьей ласки.
Мышь по тропке воробьи
в спинку криком подгоняют,
и с небес в сердцах они
грустно песню напевают:
"Жив-жив-жив, пришла зима
с холодами.
Жив-жив-жив, и замела
все снегами.
Нет ни зернышка в полях,
ни былинки.
Нам один остался шаг
до могилки.".
Вдоль тропы репьи стоят.
Мышка бег свой замедляет.
Видит, а в снегу лежат,
не сучок, не грязный камень,
а лежат аж три зерна,
что явились золотыми.
Тихо светится земля,
словно солнышко под ними.
Золотые зернышки,
ясные, как солнышки.
Зернышки, зернинки --
полюшка кровинки.
Зернышки, зернятки --
поля яровЯтки.
Каравайный белый хлеб --
ничего вкуснее нет!
Мышка зернышки берет,
опускает их в мешочек,
и зерно домой несет,
мерзнет на репье листочек.
Только с неба воробьи
на тропинку к ней спустились,
и сказали так они:
"Дай нам хлеба, сделай милость.".
Свет струился из мешка.
Висли кисти на завязке.
Ноша, хоть не тяжела,
да вгрузают в тропку лапки.
Мышка воробьям в ответ:
"Зернышко одно -- на завтрак,
а второе -- на обед,
третье же -- на ужин, так вот...".
Улетели воробьи.
Мышка съела хлеб свой в норке.
Ночь коснулася земли,
а на утро -- вышла зорька.
ЧЕТВЕРГ.
Мышь проснулася в норе
и сказала:"Снова стужа,
да нужны и нынче мне
завтрак и обед, и ужин.
Пробегусь-ка, как вчера,
я по белой тропке этой,
может, где в снегу еда
спряталась под черной веткой.
Прихвачу с собой мешок
и завязочку с кистЯми,
может статься, выйдет толк
из пробежки меж репьями.".
Мышь по тропочке спешит,
налипает грязь на лапки.
В поле белый снег лежит.
Ждет природа Божьей ласки.
Мышь по тропке воробьи
в спинку криком подгоняют,
и с небес в сердцах они
грустно песню напевают:
"Жив-жив-жив, пришла зима
с холодами.
Жив-жив-жив, и замела
все снегами.
Нет ни зернышка в полях,
ни былинки.
Нам один остался шаг
до могилки.".
Вдоль тропы чертополох,
да с острющими шипами,
весь он на корнЮ усох
и не гнется под ветрАми.
А еще репьи стоят...
Мышка бег свой замедляет.
Видит, а в снегу лежат
не сучок, не грязный камень,
а четыре аж зерна,
что явились золотыми,
тихо светится земля,
словно солнышко, под ними.
Золотые зернышки,
ясные, как солнышки.
Зернышки, зернинки --
полюшка кровинки.
Зернышки, зернятки --
лета яровЯтки.
Каравайный белый хлеб --
ничего вкуснее нет!
Мышка зернышки берет,
опускает их в мешочек,
и зерно домой несет,
мерзнет на репье листочек.
Только с неба воробьи
на тропинку к ней спустились,
и сказали так они:
"Дай нам хлеба, сделай милость.".
Свет струился из мешка.
Висли кисти на завязке.
Ноша, хоть не тяжела,
да вгрузают в тропку лапки.
Мышка воробьям в ответ:
"Зернышко одно -- на завтрак,
и второе -- на обед,
третье же -- на ужин. Так вот...
А четвертое зерно
я отдам голодным деткам,
чтоб не бедствовал никто
и не дрался за объедки.".
Улетели воробьи.
Заползает в норку стужа.
Мерзнут вдоль тропы репьи.
Съела мышь уже и ужин.
А последнее зерно
меж собою разделили
детки бедные ее
и добавки попросили.
Мышь в норе во сне сопит.
Ночь накрыла все крылАми.
Лишь чертополох не спит
и пугает всех шипами.
ПЯТНИЦА.
Мышь проснулася в норе
и сказала:"Снова стужа,
да нужны и нынче мне
завтрак и обед, и ужин,
и еще одно зерно
для моих голодных деток,
очень сытное оно
и вкусней иных конфеток.
Пробегусь-ка, как вчера,
я по белой тропке этой,
может, где в снегу еда
спряталась под черной веткой.
Прихвачу с собой мешок
и завязочку с кистями,
может статься, выйдет толк
из пробежки меж репьями.".
Мышь по тропочке спешит,
налипает грязь на лапки.
В поле белый снег лежит.
Ждет природа Божьей ласки.
Мышь по тропке воробьи
в спинку криком подгоняют,
и с небес в сердцах они
грустно песню напевают:
"Жив-жив-жив, пришла зима
с холодами.
Жив-жив-жив, и замела
все снегами.
Нет ни зернышка в полях,
ни былинки.
Нам один остался шаг
до могилки.".
Вдоль тропы чертополох,
да с острющими шипами,
весь он на корнЮ усох
и не гнется под ветрАми.
А еще репьи стоят...
Мышка бег свой замедляет.
Видит, а в снегу лежат,
не сучок, не грязный камень,
а лежат тех зерен пять,
что явились золотыми,
как же мышке их не взять
и не спеть куплет над ними.
Золотые зернышки,
ясные, как солнышки.
Зернышки, зернинки --
полюшка кровинки.
Зернышки, зернятки --
лета яровятки.
Каравайный белый хлеб --
ничего вкуснее нет!
Мышка зернышки берет,
опускает их в мешочек,
и зерно домой несет,
мерзнет на репье листочек.
Только с неба воробьи
на тропинку к ней спустились,
и сказали так они:
"Дай нам хлеба, сделай милость.".
Свет струился из мешка.
Висли кисти на завязке.
Ноша, хоть не тяжела,
да вгрузают в тропку лапки.
Мышка воробьям в ответ:
"Зернышко одно -- на завтрак,
и второе -- на обед,
третье же -- на ужин... Так вот.
Да четвертое зерно
я отдам голодным деткам,
чтоб не бедствовал никто
и не дрался за объедки.
Ну, а пятое зерно
я отдам внучатам милым,
чтобы не искал никто
ничего на тропках длинных.
Хлеба у меня для Вас,
к сожаленью, не осталось.
Нет зерна и в этот раз.
Видит Бог, такая жалость.".
Улетели воробьи.
Заползает в норку стужа.
Мерзнут вдоль тропы репьи.
Съела мышь в норе и ужин.
Да четвертое зерно
меж собою разделили
детки бедные ее
и добавки попросили.
А последнее зерно
милые внучатки съели,
всем досталося оно,
все с него посоловели.
Мышь в норе во сне сопит.
Ночь накрыла все крылАми.
Лишь чертополох не спит
и пугает всех шипами.
СУББОТА.
Мышь проснулася в норе
и сказала:"Снова стужа,
да нужны и нынче мне
завтрак и обед, и ужин,
да еще бы два зерна
для детей и внуков малых,
чтоб плодилася семья
роду нашему на славу.
Пробегусь-ка, как вчера,
я по белой тропке этой,
может, где в снегу еда
спряталась под черной веткой.
Прихвачу с собой мешок
и завязочку с кистЯми,
может статься, выйдет толк
из пробежки меж репьями.".
Мышь по тропочке спешит,
налипает грязь на лапки.
В поле белый снег лежит.
Ждет природа Божьей ласки.
Мышь по тропке воробьи
в спинку криком подгоняют,
и с небес в сердцах они
грустно песню напевают:
"Жив-жив-жив, пришла зима
с холодами.
Жив-жив-жив, и замела
все снегами.
Нет ни зернышка в полях,
ни былинки.
Нам один остался шаг
до могилки.".
Вдоль тропы чертополох,
да с острющими шипами,
весь он на корню усох
и не гнется под ветрами.
Мышь по тропочке бежит,
только хвостик подгибает,
видит, а в снегу лежит
не сучок, не грязный камень,
а того зерна гора,
что явилась золотою,
ярко светится она,
словно солнышко какое.
Горка, горочка, гора --
вся из ясного зерна.
Из зерна, зернинок --
полюшка кровинок.
Из зерна, зерняток --
поля яровЯток.
Горочка, да непростая,
словно солнце, золотая.
Каравайный белый хлеб --
ничего вкуснее нет!
Мышка горку из зерна
переклала в свой мешочек,
на плечо тот куль взяла,
еле сделала шажочек.
Больно ноша тяжела,
гнется мышка под мешочком.
А дорожка не близка,
и репей скрипит листочком.
Да еще чертополох
очень грозными шипами
чИркает тугой мешок,
точно острыми ножами.
Тут-то с неба воробьи
к мышке на тропу спустились,
и сказали так они:
"Дай нам хлеба, сделай милость.".
Стала мышь передохнуть,
да мешочек не снимает,
воздуху вдохнула в грудь,
птицам так вот отвечает:
"Вам не стыдно, воробьи,
приставать ко мне с мольбами,
хлеб весь -- для моей семьи,
будет что, не знаю, с нами.
Запасаться надо впрок,
на душе весь день тревожно,
выпал нынче трудный год,
без еды остаться можно.
Вам же дать могу совет:
вы за мною не летайте,
а в полях ищите хлеб,
снег на пашне разгребайте.
Не ленитесь! Все -- в полет.
С зорькой утренней вставайте,
и тогда вам повезет.
А сейчас не унывайте.".
Тут густой чертополох
и репей в репьях колючих
на тропе сошлись лоб в лоб,
стали чащею дремучей.
Мышке не страшны репьи,
лезет через чащу смело,
только стаей воробьи
смотрят на тропинку с неба.
Мышь собой репейник гнет
и чертополох ломает.
Вся в репьях. Исколот нос.
На тропинку вылезает.
Да за острый шип мешок
так некстати зацепился...
Заскрипел чертополох,
заскрипел и накренился,
и шипом, как тем ножом,
куль вспорол -- и дырка вышла.
Мышь не ведает о том.
Мышь спешит, и мышь не слышит,
как зерно, по одномУ,
из мешочка выпадает,
и ложится на тропу,
и в снегу уже сияет.
Из-под неба воробьи
зернышки все примечают
и, срываясь с высоты,
клювами их собирают.
И летят за мышкой вслед:
отстают да нагоняют,
подбирают все за ней,
ничего не оставляют.
Прибежала мышь к норе.
Видит, а мешок -- с дырою.
Нет ни зернышка на дне...
И вскричала мышь с слезою:
"Что ж вы, братцы-воробьи,
про дыру-то не сказали,
чисто хлеб весь подмели,
мне ни крошки не оставив.".
Мышке воробьи на то,
улыбаясь, отвечали:
"Впрок пришлося нам зерно,
мы так долго голодали.".
Мышь уснула без еды.
Спят с пустым желудком дети.
Ночь спустилася с горы,
день закрасив черным цветом.
ВОСКРЕСЕНЬЕ.
Мышь проснулася в норе
и сказала:"Схудла телом,
и пристал живот к спине...
Я вчера весь день не ела.
Пробегусь-ка, как вчера,
я по тропке грязно-белой,
может, где лежит еда
под листком каким сопрелым.".
Мышь по тропочке бежит,
налипает грязь на лапки,
да вокруг лишь снег лежит.
Ждет природа Божьей ласки.
С неба криком воробьи
мышку в спинку подгоняют,
и довольные они
дружно песню напевают:
"Жив-жив-жив, пришла зима
с холодами.
Жив-жив-жив, и замела
все снегами.
Нет на тропке ни пшена,
скоро полдень.
Будет мышка голоднА
и сегодня.".
Мышь по тропочке бежит,
натекают слезки в глазки,
да вокруг лишь снег лежит,
ждет природа Божьей ласки.
Вечер полдень уж сменил.
Тропку мышь не покидает.
Выбилась совсем из сил
и на лапочку хромает.
Нету хлеба. Тише бег.
О корягу мышь споткнулась...
На тропе лишь грязный снег.
Мышь ни с чем в норУ вернулась.
Каждый день с тех пор она
хлеб свой на тропинке ищет,
да пока что не нашла,
знать, удачи ей не вышло.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Я на горушке сижу,
ой, сижу; ой, сижу.
Сверху вниз на дол гляжу,
ой, гляжу;ой, гляжу.
А по долу тропка вьется;
вьется, вьется.
Полюшко к той тропке жмется;
жмется, жмется.
Полюшко черным-чернО,
ой, черно.
В нем зерно уж проросло,
ой, зерно.
А репейник весь усох;
ох, ох.
Да истлел чертополох;
ох,ох.
И острющие шипы,
ой, шипы; ой, шипы.
Никому уж не страшны,
не страшны, не страшны.
За зимой пришла весна,
ой, весна; ой, весна.
Будет всем теперь еда,
ой, еда; ой, еда.
Над тропинкой ясный день,
ясный день.
У тропинки старый пень,
старый пень.
Мышь живет под тем под пнем,
хлеб свой ищет.
Рассказала я о том
так, как вышло.