Не под забором я умру,
Мне не дано и этого.
В холодном доме поутру
Поставят гроб глазетовый.
Я перед смертью надоем
Друзьям речами колкими.
И сразу станет легче всем,
Когда навеки смолкну я.
Когда закроются глаза,
Конец всему мучению.
И у жены скользнет слеза
Немого облегчения.
Родня деньжонок соберет
И по-людски схоронит.
И только муза отпоет,
Но через миг не вспомнит.
Уйдет в предутреннюю тьму
К кому-нибудь другому.
И будет то же петь ему,
Что пела мне живому.
Надеясь, что хотя бы он
За музыкой возникшей
Не различит звенящий стон
Души ее погибшей.