Спросишь, как они тут? Да всё с шашками наголО.
Зиму ждут, а приходят счета и хроники.
Нынче снега почти что по щиколотку намелО,
А у них, погляди, все гераньки на подоконнике.
Новостные линейки блестят, как пропитые ордена:
Встреча саммита, санкции, вирус Эбола...
Кто помладше, те плачутся: «Только бы не война!»
Кто постарше, те знают, что мира и вовсе не было.
Раньше, помнишь - бабушка, щи-борщи,
Пирожки, передничек померанцевый.
А теперь, давай-ка, ищи-свищи,
Оловянный солдатик на безымянной станции.
Оловянный солдатик, стоишь и не чуешь ног,
Поезд ждешь, как пришествия, дышишь инеем.
Боковая, разъезды, вокзал, на родной порог...
Ни лица твоего не вспомнят, ни даже имени.
Нет родного.
Лишь родинка есть - с пятак,
Как насмешка гознака впечатана, кем – не ведомо.
И носить ее не клеймом, не крестом, а так,
Как медальку за преданность, кем бы ты ни был преданный.
Оловянный солдатик, гляжу на герань в окне.
То ли снег, то ли пепел мою посыпает голову.
Я стою на пороге дома. И дома – нет.
И из глаз серебристою змейкой стекает олово.