У костерка кизячным дымом греюсь.
Темно в ущелье, а ледник над головой
уже встречает солнце; верхний ветер
сметает с гребня снежный прах.
Морозно там, а здесь ещё промозгло,
там ослепительно, а здесь ещё темно.
Друг к другу жмутся овцы, жеребёнок
пригрелся между двух кобыл,
берданка в инее, и холодно до дрожи
подумать только взяться за железо.
Старею, видимо, не я один:
наш волкодав преодолел смущенье
и притулился сбоку, так теплей.
- Как ты, мой друг, воняешь мокрой псиной,
а я тебе - наверняка - кирзой,
вчерашним спиртом, табаком
и, может быть, совсем чуть-чуть духами.
Он засыпает, и тяжёлая башка
мне на колени опустилась.
Вздохнул и приоткрыл глаза:
- Ты не прогонишь? - Нет, не прогоню,
давай ещё часок подремлем.