Я иду по канату, папа. Внизу — толпа. Он по центру трещит, словно вечность ползет по швам.
Я совсем не боюсь упасть. Не боюсь упасть. И, наверно, поэтому я до сих пор жива.
***
Камни скользкие, у вершины характер крут. Находить могут все. Путь учил пережить потери.
И когда ты дойдешь до верха — замкнется круг, и останутся только те, кто терпел и верил.
(Лина Сальникова)
ты учил меня, папа, чувствовать глубоко — глубже, чем внешне проявленный амулет.
мне было тогда мучительно нелегко, но я запомнила, что придётся держать ответ.
я помню в детстве тебя неземными днями за рулём большой фирмы, жизни, твоей машины.
я живу словами, папа, живу словами, а меня обвиняют в том, что они фальшивы.
расскажи мне, папа, что там случится после, как мне нужно идти, во что мне сейчас одеться.
ты учил меня решаться на перекрёстках и никого не слушать — а только сердце. ты учил меня верить тому, что внутри. и только. и не верить тому, что извне. идти сторицей.
я обещаю: я разовью свою силу воли, чтобы и дальше ты мною бы мог гордиться.
я иду по канату, папа, иду по краю, и что самое страшное — я потеряла карту.
но я помню твои слова — потому и знаю: если чувствуешь сердцем путь — значит это правда.
такой вот больной наш непрожитый разговор. а люди, папа… знаешь, такие люди… чем круче путь, тем жёстче идёт отбор: останутся только те, кто и правда любит.
мы на вершине горы сотворим привал, осознавая пройденное как плату. и ты поймёшь, за что ты отвоевал, за что ты жил простым рядовым солдатом. и солнце взойдёт, начиная наш новый день. и те, кто останутся рядом, нам станут жизнью.
ты знаешь, папа, я проживу везде. но я приду в итоге к своей звезде с тем, кто идёт со мной.
пожалуйста, улыбнись им.