"Фантастический роман "Совершенно секретно"
Глава 2 "Жизнь в послевоенные годы"
Часть10. Когда жизнь почти прожита
Шалит душа с природой в унисон,
И чувствуешь, что это не был сон,
А радость встречающих преград –
Спросонья любовь... осознаёшь.
Ты видишь, что ты не одна сейчас,
И нежный ропот умоляющих глаз,
Желающих прожечь тебя насквозь...
Подарит в любви незабываемую ночь.
Шуршанием... простыня сползает...
Шёлковое покрывало из цветов,
Шершавых рук ласкающий приток.
Шальная ночь... о чём сова поёт?!
Шагнула в пропасть или наоборот,
Шарман души, роз благоуханием отдаёт.
Когда жизнь почти прожита, ты хочешь наверстать
упущенное, и сколько радости и нежности в конце пути
ты сыщешь... хотя не знаю, надо ли сейчас мне, но ласка
рук заставит призадуматься. Ну так что же, что скоро сын
женится и буду я свекровь, но буйных нам ночей любовь
даёт. Наверно, жизнь наша похожа на море, когда спо-
койно, когда шторм, и сейчас, я чувствую, штормит мой
Александр, неужто чувствует беду и скоро умирать?.. он
стал таким ласковым, лишний раз занесёт цветы домой,
зная, как я неравнодушна к розам. Но это только ночь в
страсти, а утро по-прежнему – подъём в шесть, пока тем-
но во дворе... работа, и возвращались – тоже темно...
Всё как обычно, если бы не этот задуманный вчераш-
ний план. Как только мы зашли в мой кабинет, я попроси-
ла Александра задержаться, вызвала к себе заведующего
подопытными животными, заведующего пятым отсеком
и дежурного врача. Когда все подошли, я сказала: «Сегод-
ня надо быть начеку, мы запускаем новый эксперимент
бактериологического оружия. Подготовить двух горилл:
самца под номером четыре и самку под номером четыр-
надцать, заранее определить их в отдельную клетку, усы-
пить на полчаса и полностью побрить наголо, когда про-
снутся, после полового акта усыпить на два часа самца
и направить в двадцать шестую камеру автоматически
в капсуле через герметическую трубу. Двадцать пятую
камеру полностью заблокировать. Ввести выстрелом
поочерёдно инъекции по 100 миллиграмм под номером
0003, под номером 0000325, под номером 100024...
Когда он очнётся и заметите характерную для ин-
токсикации лихорадку, обильную сыпь на коже, тогда
гориллу-самку под номером четырнадцать усыпить на
полтора часа и направить автоматически в капсуле че-
рез вакуумную трубу в двадцать шестую камеру. Пред-
упреждаю: не отклоняться от инструкции, заранее хоро-
шо их накормить».
Они вышли, задача проста, и она была выполнена, че-
рез несколько часов после обхода каждого отсека я посмо-
трела в видеомонитор, самец был полностью заражён, он
чесался, и хотя у них даже не было полового акта, самка
тоже стала сильно чесаться; его тело было полностью по-
ражено язвами, а у неё только начиналось. Я облегчённо
вздохнула, позвонила в Особый отдел и сказала: «Найден
стопроцентный вирус заражения», – «Продолжайте рабо-
тать над вакцинизацией и изысканиями антибиотика, или
же, как у вас говорится, «противоядия», и мы ваш рапорт
подпишем – на пенсию так на пенсию». Они посмеялись,
но мне показалось – это не конец.
Дома сын Владимир сказал, что они уже расписались
и не хотят долго ждать и играть свадьбу, вечером она уже
осталась у нас дома. Я согласна, чтоб они пожили неко-
торое время у нас. Ведь ей ещё надо учиться, и её мать
работает у нас, значит, будут чаще видеться, мне всегда
не хватало доброго совета матери. Я считаю, что мои ро-
дители слишком рано ушли из жизни и что-то мне недо-
дали, так пускай мои дети наслаждаются пока общением
с нами, с родителями. Тем более – у нас был большой
дом и много спален, хватало места всем. Мария младшая
приходила раньше всех из института и всегда помогала
матери накрыть на стол к обеду. Я замечала много нового
в её сервировке стола: свечи красные на белой скатерти,
свечи белые на красной скатерти и белые красивые сал-
фетки, это меня радовало. Значит, моему сыночку Влади-
миру повезло: уют в доме, молодая невестка, всегда смех
и радость, она добавила солнца в наш холодный дом, где
только и говорилось раньше о работе, новых достижени-
ях в мире... Она плохо говорила на английском, а немец-
кий вообще не знала, но с пребыванием у нас, когда наша
речь самопроизвольно переходила на эти языки, она ста-
ла их воспринимать, а потом и говорить на них.
В лаборатории – борьба за выживание нашей пары го-
рилл в камере двадцать шесть, получена вакцина и нуж-
ный препарат для лечения. Пока я была во втором отсеке
по разработке «эликсира молодости», Александр напра-
вился в двадцать шестой отсек посмотреть, что нового
там, и заметил, что самка уже полностью погибает, её
обстреливали, но не было точного попадания, видно, не-
достаточно. Он, недолго думая, попросил листок бумаги
и написал мне как бы прощальное письмо, сам надел на
себя скафандр и направился к трубе, хотя его все уговари-
вали, он отказался: «Это я должен довести до конца. Но
когда он зашёл, только успел сделать двойную дозу пре-
парата самке, как самец – наверное, из ревности – напал
на Александра и стал грызть скафандр, повредив провод
с кислородом. Александр понял, что это финал, и показал
мизинцем вверх, это значит – надо было позвать заведу-
ющую лабораторией, его супругу Марию. Мария была на
то время совершенно близко, но понимала, что она уже
бессильна что-нибудь исправить, надо было только не-
медленно снять ему скафандр, иначе он задохнётся. Это
написали на стекле. Александр понял, снял с себя ска-
фандр и к концу рабочего дня был тоже инфицирован
этим страшным заболеванием. Страшно было смотреть
на его поражённое тело. С помощью вакуумной трубы
были направлены инъекции, которые он делал себе и го-
риллам. Для него была подведена отдельная труба с жид-
ким питанием и водой. «Неужели он хотел смерти? – по-
думала я. – Неужели он хотел использовать это оружие
на человеке?»
Борьба за жизнь была длительной, почти месяц, можно
было бы сказать – стопроцентное излечение. Из Москвы,
из Особого отдела, приехали два работника и привезли
мне несколько письменных приказов: о награждении нас
золотой медалью за открытия и денежной премией; вто-
рой – на разрешение мне уйти в отставку, мою просьбу
удовлетворить. Когда я прочитала третий, брызнули слё-
зы из глаз. Я поняла, почему они приехали: из-за третье-
го приказа. Уничтожить всех в двадцать шестой камере.
Я повернулась, Александру сделали devitalize (умерщ-
вляющий) укол, чтобы ему не было больно, я не смогла
больше смотреть на него, не слышавшего наш разговор,
и, больше ничего не сказав, направилась к лифту, мои
ноги подкашивались. Он столько сделал для государства,
и если бы нас двоих поселили куда-нибудь на необита-
емый остров или отшельниками где-нибудь в лесу, я бы
поехала за ним, но нам не дали решить нашу судьбу, не
дали выбора. Я слышала гул вакуумного насоса позади,
и три тела оказались уже в печи, а затем захоронены под
землёй на глубине 300 км. Никогда не думала, что конец
нашей семейной жизни будет таким печальным: даже на
могилку не пойдёшь... И здесь меня больше ничего не
держит.
Я покупаю билет на самолёт и уезжаю в Москву в
свою девичью квартиру. (Осталась у разбитого корыта,
так я думала о себе.) Потом Владимир подал рапорт на
увольнение от военнообязанности, учитывая заслуги мои
и Александра, его не обидели, а перевели в Московский
институт, читать лекции на биохимической кафедре.
Отец Марии, нашей невестки, тоже заболел и сразу же
скончался на следующий месяц, может, такая нелепая
смерть Александра подействовала на него. Мария млад-
шая закончила институт, и сразу же вместе с мамочкой
переехали жить к Владимиру. Она вскоре забеременела
и после рождения двух детей, одного за другим, ей было
чем заняться. За мной постоянно следили глаза охраны,
до глубокой старости. Выезд за границу полностью за-
прещён. Я часто вылетала в Крым в мой маленький до-
мик, где мы хотели немного пожить с Александром на
старости лет. И только там я стала печатать мемуары из
дневника Александра. Жить на мизерную пенсию было
трудно, я еле-еле сводила концы с концами, вечно до кон-
ца месяца не хватало, и поэтому Владимир оплатил пу-
бликацию первой книги, потому что бесплатно их никто
не хотел печатать, но вскоре удалось получить неболь-
шой гонорар от продажи первой книги, которого хватило
на последующие книги, и так мне удалось напечатать все
его дневники в память о нём. Когда я перечитывала их,
как бы прожила с ним всё сначала, сколько ласки и вни-
мания он мне уделил. Я благодарна судьбе, что именно он
встретился на моём пути. И только после смерти поняла:
я любила его.
Уходя – уходи, за собой закрой дверь любви.
Моя жизнь, розой красной, замерзает зимой...
Любила, остаюсь беззащитной одна... без тебя,
И в сердце другому не найдётся местa у меня...
Одиноко, повязла в снегу, на ресницах слеза...
Замёрзли, глаз не сомкнёшь, каплями бисера,
Ночные кошмары, красота ажура, тень издалека...
Нет тебя, сновидения говорят, не любишь меня.
Иначе бы никогда не оставил меня, я без тебя как цве-
ток без воды, и жизнь уже ничего не стоит здесь, а лишь
задержалась, чтобы дневники твои опубликовать, но не
могу сосредоточиться, из Москвы выезжаю в Крым в наш
домик, что ты сам облюбовал, так слушай, как они сейчас
звучат, ты передал мне своё перо, которое на чистый бе-
лый лист переносит словно кровью твой образ, труд, лю-
бовь. Оказалось, в тебе огонь горел, и любил красивых,
а как случилось, что стрела попала в меня, считала себя
некрасивой, лишь ты заметил мой душевный мир, что я
тебе лишь одному дарила.
Родился, жил давным-давно на севере, в Сибири, и
ласковое солнце в руках держать тебя мысли научили,
поймал в ладони поутру ты первый луч, словно капельки
воды помял в руках. Потом натрёшься ими впрок, ведь
получить на севере солнечное добро не каждому дано...
Умывшись в речке в студёной воде, укрепляешь силы.
Здоровый вымахал пацан, и литературу жадно читал, не
говоря о школе... Всегда пример с тебя брала твоя учи-
тельница. Заметив тягу к языкам, к себе она поманила и
разговаривала с тобою часами, милый, и, стало быть, всё
было по силе. Читал уж с детства на двух языках, отец её
военный был... помог тебе в училище военное поступить.
Закончил на отлично. Потом медицинский институт и
буря страсти ко всему женскому полу. И тут твоя оплош-
ность – первый брак, и жизнь пошла наперекосяк. Родил-
ся сын, любовь свою ты переносишь к сыну. Но разобла-
чение жены, позор не переносишь – погиб, растаял, как
туман. Запил, глотая с водкою ложь, и бился лбом об лёд.
Оставить? Решение... Суд... Постановление – сын остаёт-
ся с мамой. Так надо понимать? Какие трудности опять,
читала между строчек. Ты был военным... не простым,
но тыл семейный развалил, был поражён стрелой друзей,
жены развратной. Она на весь город слыла, душу чёрной
картою покрыла. Ты просишься в другую часть. Уже и
документ о переводе в кармане. Другой город, нелегко за-
быть. Одна, вторая, но это всё не то, что ты ищешь – берег
по тебе, куда б пристать. И дополнительно заканчиваешь
биофак. И всё равно некуда время девать. Когда сердце
становится больным от стресса. Не буду дальше продол-
жать, помыкался – и вот приказ, который тебя со мною
свёл. А дальше знаешь сам... как трудно мне писать....
Свою я жизнь потеряла иголкой в стоге сена,
Искала долго, не смогла найти... спалить решила:
Металл же не сгорает, – хотя бы обгорелую найти...
Остальное в костре тлело – листья из романа жизни...
Но кто хочет сохранить семью, так делает всегда:
Из пепла, обжигая руку, достанет иголку сердца...
И будет беречь, если даже со временем поржавела...
Или же коррозией покрыло, но она любила... терпела...
Конец
Роман написан за один месяц и пять дней...
11/01/2014
http://www.proza.ru/2014/11/01/618
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2014
Свидетельство о публикации №214110100618