В дверь постучали в поздний час.
Я, крикнув гостю, что сейчас ему спускаюсь открывать, покинул тёплую кровать.
Стук вновь прорезал тишину, и я, смущённый, потому, что в час ночной гостей не ждал, на клавишу замка нажал. Под скрип петель протяжный, длинный дверь отворилась вся и вот, пахнуло сыростью могильной с ближайших к городу болот.
Тот час досадный мелкий дождь волной прогнал по телу дрожь, где узкий месяц из-за тучи светил во тьму октябрьской ночи.
Визгливо оглашая даль, качаясь, слёзы лил фонарь. Однако выспаться бы надо, ведь завтра мне вручат награду.
Так созерцая серп косой, душа наполнилась тоской. Под небом осени огромным, один в предчувствии недобром:
- Скажи, полоска серебра, чем завтра станет жизнь моя!?
Нет, я, увы, не позабыл, что годы лучшие зарыл своей рукой в дорожный прах. Не перескажешь в двух словах.
Фатально я лишён удачи, но, стиснув зубы, чуть не плача, во всём отказывав себе, я шёл на зов к своей звезде.
Везенья нет, ленивцы врут, я приложил немалый труд, в делах усердие утроив. Консервативного покроя одежду не в пример народу носил в хорошую погоду.
- Зачем? Забыл, но может статься, серьёзней лет своих казаться в угоду мнениям хотел, и в том немало преуспел.
- За что, мне серебро досталось!?
- Ты променял его на Радость, - друзья, вздыхая, говорят, - но завтра я лауреат.
Ночь позади, рассеян мрак! Там наверху отглажен фрак, поникнув, траурно висит, - мне утром предстоит визит.
Теперь прощай тяжёлый труд. К крыльцу карету подадут, - старинный конный экипаж. Мне сесть в него поможет паж, благословляя новый день. Он в три движения ступень сгребёт, рукой поправит лацкан, и тронет в сторону Палаццо.
Я в зал войду надменным франтом, на мне замедлит взгляд инфанта, герольд на текст глаза скосит, и моё имя огласит. Впервые, не ехидным смехом, оно плывёт раскатным эхом, его, отмытым от невзгоды, вернут готические своды. Нет ничего дурного, право, когда крылом коснётся слава. Мораль и принципы тверды. Король, лишь оценил труды.
Внезапно сыростью подуло и в ночь из грёз меня вернуло. Был удивлён я оттого, что перед дверью никого.
Неужто, стук мне показался? Вдали протяжный вой раздался.
Так, вспомнив про свою кровать, что сам оставил остывать, уж, тронув дверь, …вдруг обмер я! Глаза смотрели на меня.
О, ужас! Это был не сон. Из темноты, вдруг вышел ОН, из ближнего угла, и встал под балахоном, пряча сталь, которой стольких уж скосил. Я слабым голосом спросил, зачем явился в час ночной? Ответ был прост. Срок вышел мой.