Каждую ночь под рассыпанной звездной крошкой,
Когда мир отпускает из цепких объятий, я говорю с пустотой
У пустоты есть имя и голос, звучащий немного кошкой,
Свои странности и повадки, и запах... Он горький, простой...
Пустота к несчастному счастью намного меня умнее,
Хоть это и ранит таких же самовлюбленных как я,
Мое эго саднит, пустота это чувствует, ухмыльнувшись, наглеет,
Дразнит, но никогда не вонзает остроты по самую рукоять
И я слушаю завороженно и отчаянно, становясь пластилиновой,
Словно из хребта одну за одной вытягивают нервные нити,
Остаюсь безвольной, некрепкой, не стойкой, а лишь опрокинутой,
Податливой, мягкой, заброшенной, как старинная чья-то обитель
Пустота часто развлекает меня рассказами обо мне же,
О том кто я есть, и как славно бы нам познакомиться с той настоящей,
Ведь сейчас для нее я - циркачка на залитом светом манеже,
Развлекаю других, притворяясь, словно стану блестящей, парящей
Распускаю волосы, хожу в черном и псевдорокерском,
Пишу молитвы в стихах, в них же каюсь сама себе и тем, кто читает
А ведь та, настоящая я, пустота - она скоро скроется,
Присмотрись, глядя в зеркало, она еле тлеет внутри, пропадает
Через кожу шипованную пробивается робко и неумело моя душа
Нежно-желтая, акварельная, как в раскрашенных детских альбомах,
В них обычно рисуют сказки, цветы и лето, но не стоят они ни гроша
Совсем скоро душа исчезнет, стертая ластиком, без следов и разводов