Здесь вовсе нет особого коварства,
Но кто бы мне причины рассказал,
Когда вдруг процветанье государства
Сменяется на смуту и развал.
Никто не маскирует грабли эти,
Но мы ступаем, как нас ни держи.
И мы такие не одни на свете,
Кто без экстрима не способен жить.
Возьмем конец шестнадцатого века,
Иван четвертый на тот свет ушел.
Но, кстати, для простого человека
Приемлемо все было, хорошо.
Хоть он душил крамолу и заразу,
Но в рамках тех законов, черт возьми!
А Грозным стали звать его не сразу,
Да и не мы, а западные СМИ.
У нас же жизнь тогда текла отлично,
Враги разбиты, хоть слегка брюзжат,
Но нашим олигархам, как обычно,
Хотелось больше власти и деньжат.
Царь новый, Федор, был ко всем лоялен,
Но слаб здоровьем, значит не жилец,
И Годунов, по слухам новый Каин,
Себе напялил царственный венец.
Другие тоже поспешили к власти.
Убей, не можешь – подкупи, наври…
Такие, в общем, разгорелись страсти,
Ленивый, разве, не спешил в цари.
Борис, Лжедмитрий, Шуйский и Отрепьев,
Поляки приходили воевать…
Кусок послаще всякое отрепье
Стремилось от России оторвать.
И так Россия б канула в пучине,
Что и названья не сыскать во век,
Каб не купец нижегородский Минин,
Хоть олигарх, но все же человек.
Он деньги дал, собрали ополченье,
Полякам дали перцу почем зря.
А чтоб в стране закончилось мученье,
Избрали тут же нового царя.
Народ тогда в царе души не чаял
И было руководству не в домек,
Что наш народ без всяких смут скучает,
Ведь смута – это фирменный конек.
Но смут без подготовки не бывает
И власть в стране меняется не вдруг.
Ой, что-то это мне напоминает.
История опять замкнула круг.