А когда все-таки взялись за руки, поняли, что не можете не бежать.
Что улицы в Питере - киноленты на перемотке,
до рези в легких, до радужных пятен в глазах,
в ногу, с одним дыханием на двоих и горячей кожей,
едва врубаясь, что это счастье и есть - бежать вот так, просто потому, что можешь.
Вынесло вас на Средний к парадной незапертой,
вверх, в запах книг, под трехметровые потолки ее коммунальной хаты,
мимо сопящих предков, в дальний угол, за занавеску,
упасть, будто тело у вас одно и пахнет от бега резко.
Так, что стрелки часов впору до крови сжать рукой,
и непонятно чей это пульс так лупит: ее или твой.