Первый не стал последним, да только любовь не грязь,
хотя въедается в душу, оставив бурые пятна.
Я, глупая, полюбила, в наивности отдалась.
Женат оказалось, врал мне - все карты легли не в масть.
И я от себя бежала, души выжигая часть,
понятно...
Ноябрьское стыло небо, внезапно его глаза -
пучина серого цвета - оттенок остывшего пепла.
И вновь понесло, и к черту сгорели все тормоза.
Мосты за собой сжигая, чтоб не было хода назад.
Какое там "погоди"? Внутри громыхала гроза!
Песнь ветра!
"Большой любви не везет," - я мысль поняла потом...
"Тут медицина бессильна," - сказал мне профессор ясно.
Диагноза приговор меж ребер вошел винтом,
неспешно достав до сердца, все чувства спекая в ком.
Но как я сопротивлялась! Измерить - сто тысяч Ом!
Напрасно.
Пришлось в себя встроить стержень, потверже стали - алмаз.
Есть дети, поднять их надо, летать и любить - довольно.
Быть может, в следующей жизни для отдыха будет час,
а нынче дышу рывками, захлебываясь, через раз.
С фасада - сама уверенность - костюм, боевой раскрас,
но больно...
Клокочет по венам лава - болото не мой удел.
Но только платить по счету одной мне лишь выпадает.
И тот, кто сегодня рядом, опять меня проглядел:
Пока я мешала краски, он уголь менял на мел.
Феерия пьяных радуг во мне, он же черно-бел,
бывает...
Наверно, любить боялась. Болело еще внутри...
А счастье пушистой кошкой скреблось под чужою дверью.
И кто же прикажет пеплу, истлевшим углям - гори?
Кто вырвет в ночи губами из зябкого горла крик?
И снимет с души клейменной ржавеющий пуд вериг?
Не верю.