(Сонеты Бескрылых Часов.)
Пустынен Стикс. На берегу реки
Не проступают призрачно народы,
Куда ни глянь; и чрез водовороты
Не просят переправы ездоки;
Бесцветные толпятся тростники
Вкруг лодки, где Харон седобородый
Охвачен сном, не вспарывает воды
Весло: в него вцепились сорняки.
В мир Жизни странный слух явился: тот,
Что с Плотью Дух един, что он на волю
С последним вздохом Тела не скользнёт;
И вот гребцу отказано в оболе:
За путь к иному миру люди в рот
Усопших не кладут монету боле.
Eugene Lee-Hamilton.
Idle Charon.
(Sonnets of the Wingless Hours.)
The shores of Styx are lone for evermore,
And not one shadowy form upon the steep
Looms through the dusk, far as the eye can sweep,
To call the ferry over as of yore;
But tintless rushes, all about the shore,
Have hemmed the old boat in, where, locked in sleep,
Hoar-bearded Charon lies; while pale weeds creep
With tightening grasp all round the unused oar.
For in the world of Life strange rumours run
That now the Soul departs not with the breath,
But that the Body and the Soul are one;
And in the loved one's mouth, now, after death,
The widow puts no obol, nor the son,
To pay the ferry in the world beneath.