Тут тебя решили освежить:
выкрасить фасадной белой краской.
Это благодействие свершить
вышли два красильщика с оснасткой.
Я летела к ним, как на крылах,
с лёту им прочла для вдохновенья
«Памятник», русалку на ветвях
и «Я помню чудное мгновенье…»
Первый (что на лестнице вверху
твой цилиндр докрасил аккуратно)
где-то уже к третьему стиху
понял, что прошёлся двоекратно.
А второй скривился, освежив
складчатую брючную коленку:
— Он писал для кайфа, для души —
то, что мы зубрили за оценку.
— Да! Зубрили! — в пику говорю,
мысля: ах ты, горькая пьянчужка!
То-то в память врезалось твою:
выпьем с горя, добрая подружка!
А ещё красильщица одна
(то ль в ответ усердие удвоя?) —
тряпочкой оттёрла три пятна
и башмак покрасила в три слоя.
7.11.14.
/памятник в мещовском горсаду/