Он родился холодной зимою
В час, когда завывала пурга.
Когда снег укрывал пеленою
Степь и речку, леса и луга.
Он пришёл, чтоб спасти наши души,
Что скрывались под коркою лжи.
Наши души дрожали от стужи,
Замерзая в морозной тиши.
Было нам неспокойно и плохо.
Жизнь, казалось, пошла вразнобой.
Но явилась иная эпоха,
Воссияв Вифлеемской звездой.
Не понять, до конца не измерить
Дух Его беспредельный, живой.
Можно только с надеждою верить
В то, чему Он учил нас с тобой:
«Возлюби всё живое на свете:
Ближних, дальних, людей и зверьё.
Передай это взрослым и детям,
Чтобы помнили слово моё.
Зависть, ненависть, злоба, измена –
Эти чувства отдай Сатане.
Душу нежную вырви из плена,
Чтоб звенела, подобно струне!
Не убий, не кради, будь достоин
Вечных истин и вечной любви.
Будь по жизни философ и... воин
За прекрасные мысли мои».
Но не слушали люди пророка,
Продолжая болтать вразнобой.
И его молодого до срока
Ни за что повели на убой.
Он погиб, но в могилу с собою
Захватил все людские грехи.
Палачи были рады, не скрою.
И довольны остались верхи.
Неудобных людей убирают,
Оставляя лишь трупы и страх.
Но учения не умирают,
А живут, повергаемы в прах!
Знаю я, не совсем совершенна
Память та, что идеи хранит.
И священный сосуд непременно
Будет в памяти нашей разбит.
Так живое ученье Иисуса
Закатали в тотЕм и догмат.
И, не выдержав злого искуса,
Превратили в смешной маскарад.
Его именем пили, грешили,
Убивали, прощали грехи.
Сколько бед на Земле совершили!
Сколько гадкой и злой чепухи!
Но не умерли светлые мысли.
Еле живы, но живы пока.
Дело вовсе не в догмах, а в смысле,
Что вернут нам седые века.
Да, вернут. Я уверен, я знаю:
Мысль пройдёт сквозь веков решето!
Ведь учения не умирают,
А живут... несмотря... ни на что.